Оно было слишком слабо. За то время, пока оно бесцельно блуждало
в бездне, практически вся накопленная энергия израсходовалась. Оно
осознавало, что конец существования уже близок, но не испытывало по
этому поводу никаких эмоций, потому что попросту не обладало ими.
Словно чистый лист в бездонном океане оно дрейфовало, ища повод.
Смысл, который наполнит его существование чем–то отличным от
пустоты. Оно было создано таким, что его автоматически тянуло к
сильным чувствам. Любовь, страдание, ненависть, отчаяние. За миг до
того, чтобы раствориться в небытие оно ощутило сразу всю гамму
чувств, которую нес в себе импульс. Но самым сильным чувством было
самопожертвование. Желание защитить нечто настолько дорогое, что
его хозяин был готов за это пожертвовать самым ценным, что у него
было – своей жизнью.
Впитав этот импульс, оно смогло ощутить невиданные ранее эмоции.
Они заполнили на какое–то мгновение его девственно чистое
информационное тело, одномоментно вызывая в нем настоящую бурю.
– Я хочу еще!
Таким было первое желание существа, обретшего самосознание и оно
не мешкая больше ни секунды, устремилось туда, откуда пришел этот
импульс. Так уж оно было устроено. Его непреодолимое влечение к
сильным чувствам и эмоциям разумных было естественно. И даже
только–только начавшийся восстанавливаться мирозданием барьер, не
смог удержать его. Истратив практически всю впитанную энергию, оно
смогло прорваться через него. Мир, открывшийся перед существом,
оправдал все его ожидания. Он был буквально переполнен сильными
чувствами. Тут же попытавшись их поглотить, оно столкнулось с новой
проблемой. Информационная структура и законы этого мира были чужды
существу. Чтобы поглотить искру желания, необходимо было обладать
физической оболочкой. Только слившись с каким–либо существом из
этого мира можно было через его проводящие каналы поглотить так
необходимые для его жизни эмоции. Благодаря тому, что оно уже
обрело самосознание, существо понимало это. Только в симбиозе с
какой–то высшей формой жизни из этого мира оно сможет выжить и
снова ощутить вкус искры творца.
Вот только из–за того, что сейчас оно было в своей базовой форме
и растратило все недавно приобретенные силы на прорыв сквозь
барьер, оно не могло силой захватить уже занятую оболочку, но и
долго существовать в таком виде тоже было неприемлемо. Уже совсем
скоро оно израсходует последние капли энергии и сущность этого мира
попросту растворит его в себе, не оставив от пришельца и следа.
Срочно нужен был сосуд, в котором оно могло бы отдохнуть и
собраться с новыми силами. Вот этот мертвец отлично подойдет для
него. Эту оболочку уже давно покинула душа, но, не смотря на это,
часть проводящих каналов была восстановлена каким–то непонятным
заклинанием, помогающим контролировать тело. Хоть оно и старалось
как можно дольше избегать высших форм жизни, понимая, что они могут
нести для него угрозу, но в данный момент выбора не было. Более
лучшего шанса уже точно не представиться, а управляющая мертвецом
колдунья к тому же может стать отличным источником пищи, с помощью
которого оно восстановит свои силы.
Подобрав удачный момент, пока хозяйка мертвецов отдыхала, оно
незаметно прошмыгнуло внутрь одного из них, впав в некое подобие
стазиса и затаившись до лучших времен.
***
– Будь осторожен Шейд, если уйдешь ты, следом уйду и я. –
Прокричала своему любимому Бэль при расставании.
Женское сердце способно чувствовать надвигающуюся опасность
лучше любого древнего артефакта. И пусть эти чувства слишком
неопределенны, если бы к ним чаще прислушивались, много плохого,
случавшегося в жизнях разумных можно было бы избежать. Так было и
сейчас. Только отпустив своего спутника, демонесса уже знала, что с
ним случится какая–то беда. Сердце щемило от неожиданно невесть
откуда взявшейся тоски. Странное чувство. Раньше она никогда такого
не испытывала. А может уже просто забыла его. Ведь прошлая жизнь
сардукара сейчас была для нее как в тумане. Все чувства и
воспоминания поглотил Подлунный мир, с его вечной борьбой за
выживание, в которой чему–то подобному не было места. Но после того
как Шейд спас ее, она все чаще стала замечать в себе изменения.
Даже в той вечной ночной пустыне, в редкие часы отдыха внезапно на
нее накатывала какая–то доселе невиданная гамма чувств, объяснения
которой она подобрать была не в силах. А после того, как они с
Шейдом выбрались из того места, такое стало случаться все чаще.
Бэль уже начала привыкать к тому, что когда она счастлива, ей
хочется улыбаться, а если рядом любимый, то в животе, будто бабочки
распускаются. Но даже с учетом всех этих изменений, такое она
испытывала впервые.
