Глава 1. Тимофей. Перчатка. Русалки
В окрестностях деревни Нелуково наконец-то наступила весна. Вечерело. Тим, мальчик лет восьми, сидел на пригорке над рекой Сойкой и играл в странную игру. Он проводил рукой по редким весенним цветам, пробившимся через прошлогоднюю траву, и от его прикосновений цветы мгновенно вырастали, как тесто на дрожжах. Весь пригорок был покрыт огромными синими пролесками и фиолетовыми крокусами ростом с большую собаку, но Тимофей все никак не мог остановиться.
В деревне снег уже сошел. А в Вечно-Мрачном лесу, на другом берегу реки, виднелись еще белые пятна сугробов. Они прятались от солнца под огромными, ростом с гору, вечнозелеными елями и соснами. Днем бывало уже совсем тепло, и Тим убирал шапку с помпоном, которую ему давала бабушка, поглубже в карман куртки. Однако вечерами, как сейчас, становилось зябко и тревожно.
Тени деревьев, как злобные змеи, медленно ползли с дальнего берега через Сойку, приближаясь к деревне и пригорку, где сидел Тимофей. Мальчик отвлекся от крокусов и посмотрел в сторону леса. Луч заходящего солнца мягко коснулся его лба, заглянул в зеленые глаза с пушистыми ресницами, тронул россыпь веснушек на улыбчивом лице.
«Только бы бабушка не пошла меня искать», – подумал Тим. Выращивать растения «особой» рукой она ему строго-настрого запрещала. Даже купила перчатку из искусственной кожи, которую нужно было носить на левой руке. «Чтобы случайно не вырастить из травинки дерево», – сказала. Тим много раз объяснял ей, что из травинки только травинка и получится, только большая, но бабушка продолжала ворчать. Правда, сама не брезговала пользоваться помощью волшебной руки внука в огороде. Сейчас ненавистная перчатка валялась где-то рядом, на пригорке.
Тим перевел взгляд на реку. Дикие русалки истово плескались в прохладной темной воде. Обычно они появлялись здесь ближе к вечеру и только в теплое время года, а зимой куда-то пропадали. Тим понял, что рад их возвращению.
«Интересно, где они зимуют? – задумался он. – Может, они как перелетные птицы – на зиму отправляются в теплые моря? Или спят на дне самого глубокого речного омута?»
Мальчик нарвал цветов-переростков и, спустившись к реке, кинул их в воду. Русалки прервали свои игрища и, смеясь, стали плести из цветов яркие венки. Он не понимал, почему бабушка не разрешала ему подходить к русалкам. Она называла их пустыми и поверхностными. «Тогда вряд ли они зимуют на глубине», – рассудил Тим, поднимаясь обратно на пригорок.
Солнце скрылось, от реки потянуло сыростью. Тим привычным движением поправил волосы, спрятав мягкую, как лесной мох, светло-зеленую прядь. (Она вечно выбивалась из-под темных волос наружу, иногда в самый неподходящий момент.) Отыскал в темноте перчатку, надел шапку и направился домой. Бабушка, наверное, его уже обыскалась.
В Нелуково вообще нет детей, кроме Тима и его подруги Полины. Ей почти семь, но в школу только этой осенью пойдет. У Полины, правда, есть еще сестра-ведунья, но та почти уже взрослая. Деревня их маленькая, находится далеко от районных центров и больших городов. Поэтому и школы у них нет, и ездить на учебу приходится аж за тридевять земель… ой, то есть, километров.
Тим хорошо помнил тот день, когда бабушка Дуня повезла его в школу записываться. Была ранняя весна, дороги развезло. Они долго ждали автобуса до села Малиново.
Накануне бабушка долго объясняла Тиму, как все устроено во внешнем мире. (Дальше Нелуково Тим никогда раньше не бывал.) Оказалось, что люди в тех краях никогда не видели сказочных существ и не верили в волшебство. Поэтому рассказывать им про домового, злыдней, лесовичков, русалок и других обитателей Нелуково и Вечно-Мрачного леса в школе нельзя, а то засмеют, а то и похуже что сделают. Еще нельзя никому показывать, как он своим прикосновением растения выращивает. А если про перчатку спросят – надо говорить, что рука у него покалечена.
