Жили в одном славянском селе два родных брата. Одной матери
сыновья. Старшой –– Первак, а младшего Болькой отец назвал. Был он
богатырь, славный и могучий. Бился с недругами Руси повсюду: и на
северных пределах, и в южных степях, а, говорят, что и за Каменный
пояс хаживал. Случилось так, что не вернулся однажды богатырь из
похода дальнего. Вот и остались малые кровиночки в раннем возрасте
без отца. Одна мамка пострелят воспитывала, вдовью ношу женскую
справно тянула. Ребята уже в возраст входили и способствовали
матери, как могли. Болька рос покладистым и спокойным, а старшой ––
затейник да шалопут. Младшенький больше ремеслами да премудростями
разными интересовался, а Первак промышлять любил. Глаза имел острые
да зоркие. Знатный охотник, внимательный следопыт. То в лес с
новорожденной зорькой навострится, то на вечернюю рыбалку пойдет.
Все, какой-никакой прибыток для семейной корзины, лишний кусок в
общем котле. А так как по малолетству, на серьезную охоту Первуша
еще не ходил, то чаще из леса грибов да ягод приволакивал. Ну и
меньшого братца иногда с собою брал. Особенно осенью, когда
выпадали урожайные недели.
И вот пошли ребятки в лес поутру. Роса только-только упала с
зеленой, подернутой холодком травы, как уже ступили братцы на узкую
лесную тропу. Первуша знал много грибных мест и постоянно находил
новые. То в темный ельничек мальцы зайдут, то в редкий березнячок,
под каждое дерево заглянут. Туда-сюда обернутся. Глядишь, еще и
полудня нет, а почти полны короба крепких боровичков.
–– Ну что, Первуша, пора и домой иттить, –– почесал загривок
Болька. –– Уже полны наши коробочки.
–– Согласен, малой. Только, давай вон к тому ручейку спустимся,
да малость порыщем. Я там давеча молодых красноголовых нашел. А
если повезет, то и рыбешки какой словим. Мамане на добрую уху да
приблудной котейке на забаву.
Устал Болька по лесу бродить, но старшого послушал. Продрались
сквозь кустарничек и сошли-сбежали к тихому ручейку. Походили
чутка, но ничего не нашли путевого. То ли был кто до них, то ли
слой красных грибов миновал, но окромя сизых поганок ничего на
пологих бережках не выросло. Да и ручей зацвел, запаршивел, ряской
болотной затянулся, лишь лягухи зеленые сидели да квакали.
–– Нет грибов, –– устало протянул Болька.
–– Погодь… Смотри –– косой! –– прошептал Первак и осторожно
рукой показал.
И, правда, на небольшом пригорке сидел, поджав длинные уши,
маленький зайчишка. Однако, чудной. Еще зима не наступила, а он
весь белый, точно теткиной простоквашей облит. Сидит зверек,
голубыми глазами зыркает и человека совсем не страшится.
–– Сейчас я его подобью… будет на ужин мясная похлебушка…
–– Не надо, Первуша, странный он… –– запричитал братик. ––
Может, старика лесного помощник.
Но старший уже не слышал Больку, достал охотничью приспособу:
ремень с камушком. Раскрутил пращу, прицелился, метнул каменюку. В
зверушку попал, да насмерть не забил. Зайчонка вздрогнул, вскочил и
бросился наутек, ковыляя задней, пришибленной лапой. Побежал
колченогий вдаль по тропинке. Раненый, значится.
Незадачливый стрелок не растерялся, корзину брату всучил,
а сам за косым помчался, в надежде догнать и окончательно
пристукнуть. Понесся Первуша, дороги не разбирая, только палые
листики вылетали из-под быстрых ног. Вот уже далеко убег.
–– Постой, Первуша! Меня погоди! –– Болька не поспевал за
братом. Поставил оба короба на траву-мураву и припустил
вдогонку.
А брат даже не останавливался. Вот уже и зайца белого след
простыл, а Первуша все прыгал по пригоркам-кочкам, вдоль русла
болотистого, сквозь кусты и камыши бежал. Вверх-вниз, вправо-влево,
аки кузнечик, скакал. Будто брата младшего не слышал вовсе.
