Отвратительный прерывистый писк вырывает Алена из сна. Он лениво нащупывает возле койки будильник и грубо вырубает его. Еще пару минут бы подремать…
Но сквозь непрерывный гул системы обеспечения газового состава прорезается раздражающая музыка и какой-то слащавый голос – заработало радио. Диктор с родной планеты желает всем доброго утра. Рассказывает о курсе валют, последних политических событиях, прогноз погоды. Все это интересно, но совершенно лишено смысла. Пусть сигнал и распространяется со скоростью света, сюда он все равно доходит с задержкой в три года.
Ален нехотя сорвал с себя покрывало и поднялся. Усевшись на койку, он спустил босые ноги на холодный пол. Бодрит.
Растерев ладонями лицо и взъерошив волосы, он встал. Но делал это медленно, чтобы не подлететь и не врезаться в потолок. Хоть на корабле и была искусственная гравитация, но лишь тридцать процентов от привычной.
Выйдя из каюты, что была всего четыре кубических метра, он свернул в санитарно-гигиенический блок. Облегчился, умылся, почистил зубы. Всю жидкость унесло в блок переработки. Через два десятка часов она будет очищена и пригодна для очередного использования. Можно даже пить. Поначалу это вызывает рвотный рефлекс, но через пару лет перестаешь об этом думать.
Далее – мостик. Ален неторопливо шел по едва освещенному коридору. Но это не было проблемой – маршрут был заучен еще несколько лет назад. Перед поворотами Ален замедлялся, чтобы не влететь в стену. И вот он перед дверью. Машинально нажал на кнопку. Прошуршала пневматика. Перед Аленом кабина корабля с несколькими большими окнами, дающими обзор на сто восемьдесят градусов.
Когда открывшийся пейзаж видишь впервые – это завораживает, захватывает дух. Сотни звезд Млечного пути. По бокам видно другие далекие галактики, которые иногда собираются в цветные скопления.
Но когда смотришь на это постоянно на протяжении десяти лет, перестаешь романтизировать. Первый восторг проходит, и между ярких мерцающих звезд начинаешь видеть черную бездну. Поначалу она пугает. Но потом привыкаешь. А со временем это превращается в зудящую обыденность.
Между Аленом и бездной армированное, закаленное стекло. Способно выдержать чуть ли не ядерный взрыв, что не сильно обнадеживает – порой попадается метеор, несущийся со скоростью в пару десятков километров в секунду. Едва ли такое стекло защитит от столкновения с ним. Но, правды ради, ничто не защитит. Разве что атмосфера планеты. Так что риск всегда есть, и довольно высокий, но и платят весьма неплохо.
Ален медленно вошел в кабину. Датчики отследили его движение. Сработала автоматика, герметичные двери закрылись. Кабина была защищена сама по себе. Даже если остальная часть корабля развалится, тут можно укрыться и продержаться пару недель. За это время может кто-то успеет среагировать на сигнал бедствия.
На полу лежали скомканные штаны и куртка. Все с железными вставками – утяжелители. Ален сам их сделал, чтобы хоть как-то поддерживать мышцы в тонусе при низкой гравитации. Ее, кстати, создавала какая-то технология, изобретенная лет девяносто назад. Была открыта плазматическая жидкость, под воздействием электричества обладающая собственной гравитацией. Хоть ее сила была не велика, это все равно лучше, чем невесомость. Хоть чай из кружки можно попить. Теперь эта жидкость тонким слоем равномерно распределена под полом по всему кораблю.
Ален оделся, натянул на ноги сапоги, что лежали под креслом, откинулся на спинку и посмотрел на экраны.
– Привет, Агнис, какие у нас дела? – спросил он.
– Доброе утро, Ален, – прозвучал синтезированный женский голос. Это был искусственный интеллект корабля, названный Агнис по аббревиатуре – автоматизированная геологическая научно-исследовательская станция. – Сегодня 22 сентября 2587 года. За бортом вакуум, осадков не ожидается. До ближайшей звезды 89 астрономических единиц, но все равно, если надумаешь выйти без скафандра, настоятельно рекомендую использовать защитный крем от ультрафиолета…
