Чёрный седан, в котором ехал Ынги, проехал через знакомый сад. Он сжал брови, глядя на мелькающие пейзажи за окном.
Дом отца остался точно таким же, каким был десять лет назад.
Ощущение было такое, будто он снова вернулся в тот день. В ночь после выпускного. Когда он собрал все вещи и сбежал.
В темноте тогда мелькнул силуэт отца.
И вот теперь, спустя десять лет, он снова стоял перед ним.
Ынги вышел из машины и поднялся по ступеням особняка.
Он знал, что всё это время отец следил за ним и Хёнсоном.
Возможно, с презрением. Возможно, с досадой.
«Посмотрим, как вы проживёте без меня».
«Но почему он решил показаться именно сейчас?»
Ынги прошёл через коридор, распахнул двери – и перед ним раскинулась огромная гостиная. На диване сидел мужчина с чашкой в руках.
Седые волосы, внушительная осанка.
Веки Ынги едва заметно дрогнули. Он сжал кулаки, заставляя себя сохранить невозмутимое выражение лица, и, не произнеся ни слова, сел напротив отца. Председатель Чха поставил чашку и впервые за десять лет спокойно посмотрел в глаза своему младшему сыну.
Ынги не отводил взгляда.
Он хотел показать, что изменился.
Взгляд отца, хоть и потускневший за эти годы, всё ещё был острым.
– Десять лет прошло. – первым нарушил молчание председатель Чха.
– Зачем Вы вызвали меня?
– Сначала поинтересуйся, как у меня дела. Ты что, малолетний хулиган, чтобы так разговаривать?
Морщинистое лицо исказилось от недовольства. Ынги стиснул зубы, а председатель раздражённо махнул рукой.
– Хватит упрямиться! Я не для этого тебя позвал!
Он провёл рукой по седым волосам.
Раньше Ынги бы задрожал от такого тона.
Но не сейчас.
Он не позволит этому человеку, державшему всю его жизнь в кулаке, снова диктовать условия.
– Вы же следили за нами. Должны знать, что у нас всё слишком хорошо. – холодно сказал Ынги.
– Слишком хорошо? – фыркнул председатель. – Если уж ты решил жить сам, то хотя бы сохраняй достоинство. Ты же не уличный хулиган, чтобы позорить нашу фамилию! Вступать в брачное агентство? Заводить интрижки с сотрудницами? Ты думаешь, я позволю тебе позорить имя компании Чхаджин?!
– Позорить?! – Ынги резко поднял брови.
– Разве можно доверять судьбу семьи каким-то свахам?!
– Для Вас люди – это только выгода и убытки, да?
– Неужели ты и правда веришь в эту чушь про любовь и романтику? Ты думал, что я стану терпеть такой идиотизм?!
Каждое слово отца било точно в цель…
Да, Ынги тоже так думал.
Любовь, отношения, поиск пары – всё это казалось ему глупым.
Но теперь…
Он сидел, сжав зубы, а председатель Чха смотрел на него с презрением.
– Хватит играть в адвоката, как твой брат. Иди в юридический отдел компании.
Взгляд Ынги сузился.
– Хёнсон слишком мягкий. Единственный раз, когда он осмелился перечить мне – это когда решил стать юристом. У него нет дерзости, как у тебя.
– …
– Я думал, что неплохо иметь своего человека в юридическом отделе. Но он слаб. Рыбок своих хоронил – и ночами ревел.
Председатель покачал головой.
– Займи пост начальника юридического отдела. А потом забери компанию. Чхаджин – это моё! Я не позволю совету директоров распоряжаться им!
– …
– Хёнсон – вылитая мать. А ты… Ты мой. Моя кровь.
Ынги резко вскочил, словно обожжённый:
– Как Вы смеете… Говорить о матери?!
«В этом доме ничего не изменилось».
«Тюремные стены. Удушающая атмосфера. И он сам…»
– «Мой»?! «Моя кровь»?! – голос Ынги дрожал от ярости. – Я бы выжал её из себя до последней капли!
– …
– Говорите, я не воспитан?! Вы даже не представляете, какое «воспитание» я получил в этом доме! И во что оно меня превратило!
Председатель Чха молчал.
Ынги развернулся, чтобы уйти.
– Десять лет – а ты всё такой же, как в день побега. – бросил ему вдогонку отец.
