Тяжело скопить денег на приданое,
когда ты старшая дочь в семье и единственная добытчица золота. Я
уже полдня шаталась по рынку, пытаясь найти работу. Подходила к
каждой лавке и спрашивала, не нужна ли кому из господ заезжих
купцов служанка. Три раза взашей выгнали. На четвёртый я ещё и
пощёчину от купца получила. Обидно стало до слёз. Он принял меня за
воровку. Несправедливо принял! Ничего я не «разнюхивала, чтобы
спереть!» Пыталась понять, унесу ли тяжеленные корзины с рыбой или
лучше не соваться на такую работу? Вот и получила по лицу. Сидела
теперь возле бочки с водой и всхлипывала.
Мимо ходили люди. Болтали о своём и
не обращали на меня внимания. Скоро рынок опустеет. Как раз, когда
поднимется полуденный зной. А, значит, я опять вернусь домой с
пустыми руками. Малыши Клаус и Грета лягут спать голодными. Папа
ничего не скажет, но мама так тяжело вздохнёт, что мне захочется
провалиться сквозь землю. Одно это заставило встать на ноги и
вытереть лицо. Обойду рынок снова! Не может быть, чтобы
совсем-совсем никому не понадобилась пара крепких рук!
Я шагнула вперёд и чуть не налетела
на него. Старик, одетый во всё черное с ног до головы, угрюмо
смотрел на меня. Из-под капюшона на плечи спускались седые волосы.
В одной руке он держал пустую корзину, а в другой бумажку,
исписанную вдоль и поперёк.
— На, — промычал он и сунул бумажку
мне.
Однако. И я должна прочесть? С чего
бы вдруг?
— Даже не подумаю, — заявила ему,
отбрасывая косу с плеча.
Старик так и замер посреди рынка.
Толпа сторонилась его. Обходила, боясь задеть, будто встретила
больного проказой. А вдруг он, правда, заразный? И чего прицепился
ко мне? В карман полез. Ой, что у него там?
Золотой кругляш сверкнул на солнце.
Я глазам не верила. Целый золотой! Откуда такое богатство у нищего
оборванца? Плащ у него помятый, сапоги стоптанные, а деньги
есть.
— Хочешь? — жестом спросил он,
показывая монету, — тогда читай.
И опять протянул листок.
А поговорить со мной нельзя? Слишком
много чести для бедной служанки? Зато золотой — это много. На него
можно овощей набрать у зеленщика на всю семью. Даже к мясу
прицениться и молоку. Святые предки, да вся моя семья легла бы
спать с полным желудком и ещё немного медяшек на завтра
осталось.
— Если там какая-то гадость, то я
выброшу, — проворчала, забирая бумажку.
Деньги на дороге не валялись. То,
что мне придётся их отработать, я уже догадалась. Ох, лишь бы не
воровать! А то ходят у нас по окрестностям лиходеи. Нет-нет, да
заглядывают в деревню, а потом вещи пропадают. Старик-то немощен,
сам поди не может. Но и я не такая!
«Любезная незнакомка, — было
написано очень красивым почерком. — Меня зовут Карфакс. Недавно я
поселился в замке, но быстро понял, что без помощницы с хозяйством
не справляюсь. Предлагаю работу. Каждый день вы будете приходить к
воротам, получать корзину, деньги и записку с поручением. Если
выполните его до захода солнца, получите золотой».
Я покосилась на него поверх бумажки.
Знала такого Карфакса. Деревенские шептались, что он колдун. Три
года назад поселился в заброшенном замке, и с тех пор его редко
видели на улице. И что в нём колдовского? Обычный старик. Да и
замок уже не замок, а развалины. Раньше в наших землях жил лорд.
Деревенский староста платил ему налоги каждый месяц. А потом лорд
умер и наследника после себя не оставил. К старосте другой лорд
пришёл, ему платить велел. Куда старосте деваться? Сначала на север
подводу с золотом отправлял, теперь на юг. Разницы-то никакой. А
замок опустел. Триста лет простоял никому не нужным. Поговаривали,
что там призрак старого лорда по ночам бродил. Врали, естественно.
Я не верила в призраков. В расшалившихся мальчишек, в разбойников,
облюбовавших каминную махину, верила, а в призраков нет. И теперь
единственный, кто там жил, предлагал мне работу.
