Глава 1. Соцветие миртериума.
– Эльин, держись, безднов болван…
Я крепко сжимал руку брата и даже не вполне понимал, что меня больше пугает – ее совершенно сумасшедшая температура или абсолютная мягкость и безвольность. Мы вдвоем с серионцем вытащили брата из кареты с пару минут назад. Врач, молодой совсем мальчишка, только окончивший школу, судорожно пытался плести Нити, ругался себе под нос и – мне даже не требовалось видеть ткани мироздания, чтобы это понимать, – раз за разом расплетал узор и начинал его заново. Угробить собственными руками сына генерала Равела сразу после выпуска – перспектива та еще, понимаю. Только меня волновали не его карьера и спокойный сон – меня волновала жизнь брата. А основная проблема теперь была в том, что кроме этого неопытного юнца у нас с Эльином никого не осталось.
Как мы втроем уносили ноги от ренегатов, я не желал даже вспоминать. Не бой – безднова бойня, стоившая жизни без малого пяти десяткам моих солдат. Я злился на магов до безумия – серионцы же должны чуять чужое присутствие. Эльин, пока был в сознании, заверял, что они не всесильны, что не способны заметить людей на таком расстоянии, но мне было плевать глубочайше. Я магом не был ни капли, я рассчитывал на этих людей. А они нас погубили. И погибли сами, давая возможность отойти…
Наверное, будь брат в лучшем состоянии, я бы скорбел о них. Уверен, что скорбел бы. Где-то в глубине души я прекрасно понимал, что Эльин прав, что такое случалось и раньше, что их бездновы Нити не дают полной защиты ни от засад, ни от узоров ренегатов, ни от смерти. Я еще прощусь с ними, я еще отомщу за них, знаю, просто… Все мое существо сейчас было поглощено страхом от того, что к их именам прибавится еще и брат. В такие моменты я просто сумасшедше злился и ничего с собой поделать не мог.
Мы остались втроем. Я, Эльин и этот мальчишка-врач. Первая его операция после выпуска, мечтал служить в армии, о доблести и подвигах мечтал, все рассказывал в лагере байки о своих успехах в академии и школе. Болван. Жаль его, но, честное слово, – просто полный болван.
Брата зацепили в битве. Когда мы отошли достаточно, он смерил мальчишку насмешливым взглядом и почти вежливо попросил убрать от него руки. Подлатал себя сам как смог. И вроде даже помогло, на какое-то время. Только с каждым днем ему становилось все хуже. К своим мы вдвоем Эльина тащили, его лихорадило, он бредил и уже не мог идти сам. Нам досталась безднова карета и слабая надежда, что мы успеем добраться до Сериона, чтобы отдать братца нормальным врачам. Надежда, которая теперь, когда мы уже почти доехали, когда оставалось всего-то полдня пути, растаяла вовсе.
– Ты его лечишь или угробить пытаешься?
Я поднял глаза. Девушка, почти девочка, стояла у опушки леса и внимательно наблюдала за нами. Довольно рослая, но жутко худая, в поношенном костюме из плотной ткани, перемазанном землей и соком растений. В руках – корзина с травами и кореньями, светлые вьющиеся волосы слегка растрепаны, в них запутались мелкие веточки. Даже симпатичная на самом деле, на вид лет семнадцать, не больше.
– Исчезни, – прошипел я и перевел взгляд на брата.
Девушка, полностью проигнорировав приказ, подошла и присела на корточки напротив, рядом с совершенно сдавшимся серионцем.
– Тебе нужно, чтобы он помер или чтобы выжил? – уточнила она, не глядя на меня.
– Угадай, – сквозь зубы выдохнул я.
– Тогда вели своему недоучке убрать от него руки, – холодно предложила девчонка и принялась распутывать наскоро наложенные серионцем на вновь открывшиеся раны бинты.
Я бы мог, конечно, ее остановить сейчас. Мог сделать так, чтобы она ушла, даже сбежала прочь, только вот вновь оставить брата наедине с помощью нашего вчерашнего школьника точно означало его угробить. Девчонке хоть выдержи хватает не морщиться и не бледнеть всякий раз, когда она видит кровь.
