– 2027 год! – конец… Всё чересчур сложно и на удивление просто, – полковник неотрывно смотрела на монитор своего компьютера.
– Эй!! Да проснитесь же – замороженные хот-доги… Просыпайтесь же, чёртовы ледяные куклы!!
Миша развернулась на своём мягком высоком стуле-кресле и, откинув полу форменного серо-оливкового френча, упёрлась рукой в бок.
– Малеча, прекрати! Ты мне мешаешь работать, япона-мать… Оставь несчастного полковника в покое! Ты уже битых полчаса нещадно хлещешь его по щекам. Так ты всё равно ничего не добьёшься – разве что окончательно доконаешь его! И на этот раз точно: окончательно. Лучше как следует следи за индивидуальными показаниями мониторов – физитопы постоянно показывают перераспределение внутренней энергии с одного жизненного органа на другой: система скачет, точно сошла с ума! Отойти нельзя на минутку… И вообще, такое дурение системы может привести к общему сбою реабилитационной программы поддержки организмов твоих подопечных – и тогда они попросту передохнут один за другим как мухи в долбаной Пустыне! Ты меня слышишь, Лео?! Я с тобой на русском или на каком разговариваю?! – Миша покачала головой на упёрто отмалчивающуюся пэпээсницу и перешла на американский. – Чем измываться над тем, кто тебе ничем не может ответить, лучше побрей полковника. Смотри, зарос трёхдневной щетиной, а ухаживать за отморозками всецело твоя работа. Ты меня слышишь?
Лео стояла над седым, крепко сбитым и безжизненно лежащим на лабораторном столе ФЗ-кабинета красивым пятидесятивосьмилетним сильным мужчиной с крылатой татуировкой на правом плече, по грудь укрытым тонким тёплым биоодеялом, и почти что с нескрываемой ненавистью смотрела на эти «древние криоостанки»… Рядом с распростёртым на столе совершенно безвольным телом живая и выносливая, как корабельная пеньковая верёвка, но очень уж хрупкая на вид девчонка с серьёзным и обиженным выражением лица казалась абсолютным подростком, взбешённым комком сухожилий, который готов от досадливой злости содрать кожу с этих полуживых мумий, уже целых два месяца валяющихся без памяти и пробуждения в одной из лабораторий её деда – профессора Румаркера.
– Пусть лучше с меня живьём сдерут скальп в Казематах Форта, чем я ещё хоть пальцем пошевелю ради этой кучи трупного перегноя… Какого хрена?! – сержант постоянно перескакивала с американского на русский – особенно в ругательных выражениях, впрочем, как и все, кто здесь находился.
– Того самого! – Миша сердилась, все последние дни сержант Румаркер своим неистовым безумством просто доводила полковника до нервного срыва. – И в Казематы Форта ещё успеется – за этим не заржавеет! Это твоё постоянное кредо: попадать! То на «кресло разборки» лично к генералу, то в его тюремные палаты… Так или иначе, это была ваша с профессором в абсолюте сумасшедшая идея разморозить «древних»! Хотя до сих пор не понимаю, почему профессор называет свой сугубо экспериментальный материал: «древние»? К примеру, этот биоматериал подопытных кроликов был запакован в криокамеры всего каких-то сорок лет назад… И, кстати, я была против их безусловно бессмысленной разморозки, и Танго была против! И если бы Чукки тебя не поддержала, вряд ли бы мы вообще взялись за это идиотское по своей феноменальной бессмысленности предприятие! Тоже мне, «сахарные мальчики»… Вот! Теперь имеешь на руках четырёх сопливых зомби-отморозков.
– Зомби и без «отморозков» – отморозки! – Лео злобно зыркала на Мишу из-под своего «песчаника».
– Без разницы, – полковник отвернулась и снова уставилась в монитор.
– Да!! – пэпээсница сердито стукнула кулаком по стене лаборатории. – Это я упросила своего деда помочь нам с командой! И он предложил именно этот вариант.
