*3-7 лет*.
Самое раннее воспоминание Лилии было наполнено золотым светом. Ей было около трёх лет, и она стояла босиком на деревянном крыльце бабушкиного дома, протягивая маленькие ладошки навстречу утреннему солнцу. Лучи проскальзывали сквозь её растопыренные пальчики, и девочка смеялась, пытаясь их поймать.
– Смотри, бабуля, я солнышко ловлю! – кричала она, оборачиваясь к сидевшей на лавочке пожилой женщине.
Евдокия Ивановна – бабушка по материнской линии – была невысокой, но удивительно статной. Её седые волосы, заплетённые в толстую косу и уложенные короной вокруг головы, серебрились на солнце. Глаза – такие же зелёные, как у маленькой Лилии – излучали спокойную мудрость и бесконечную доброту. На коленях у неё лежало вязание, но руки замерли – бабушка не могла оторвать взгляда от внучки.
– А может, это солнышко тебя поймало, милая? – тихо сказала она, и в её голосе звучала какая-то особенная нежность.
Уже тогда, в те первые годы жизни, все замечали, что Лилия была необычным ребёнком. Не в смысле каких-то сверхъестественных способностей, а в том, как она относилась к миру вокруг себя. Там, где другие дети видели просто птичку, она видела "грустную синичку, которая потеряла своих деток". Там, где другие проходили мимо бездомной кошки, она останавливалась и начинала с ней разговаривать, словно та могла её понять.
Дом бабушки стоял на окраине небольшого городка, окружённый садом, который казался маленькой Лилии целым миром. Старые яблони с широкими кронами создавали живые шатры, под которыми можно было играть в принцесс и драконов. Кусты смородины и крыжовника образовывали лабиринты, в которых пряталось столько тайн. А цветочные клумбы! О, эти клумбы были настоящими произведениями искусства – розы соседствовали с пионами, астры с георгинами, а между ними змейками вились дорожки из анютиных глазок.
– Каждый цветок – это чья-то душа, – говорила бабушка, когда они вместе поливали растения из старой лейки. – Посмотри на эту розу – она гордая и красивая, но у неё есть шипы, чтобы защищаться. А вот эта ромашка – простая и честная, она не прячется за красивыми лепестками, а просто дарит радость. Какая ты, Лилочка?
Девочка серьёзно задумывалась над такими вопросами. В четыре года она уже понимала, что цветы – это не просто украшение, а что-то гораздо более важное.
– Я хочу быть как солнышко, – отвечала она после долгого размышления. – Чтобы всем было тепло и хорошо.
Евдокия Ивановна останавливалась, клала лейку и обнимала внучку.
– Знаешь что, дорогая? Я думаю, у тебя это получится.
Каждое утро начиналось с ритуала кормления птиц. Лилия высыпала крошки хлеба и зёрнышки подсолнечника в самодельные кормушки, которые дедушка Иван Петрович – муж бабушки – мастерил из старых досок. Девочка знала каждую птичку в саду: вот прилетела рыжая белочка за орехами, вот важно прошествовала ворона Клара (так Лилия её назвала), а вот и синички – целая стайка.
Однажды утром она нашла под яблоней маленького воробьишку с повреждённым крылом. Птичка лежала неподвижно, и Лилия сначала подумала, что она мёртвая. Но потом заметила, как слабо поднимается и опускается крошечная грудка.
– Бабуля! – закричала она, осторожно поднимая птенца. – Тут птичка болеет!
Евдокия Ивановна, несмотря на свои семьдесят лет, быстро подошла к внучке.
– Ах ты, бедняжка, – пробормотала она, рассматривая воробья. – Видимо, из гнезда выпал. Крыло повреждено, но не сломано. Давай попробуем ему помочь.
Следующие две недели стали для маленькой Лилии настоящим университетом доброты. Она помогала бабушке обрабатывать ранку на крыле воробья, кормила его из пипетки, разговаривала с ним, рассказывала сказки. Птичку поселили в старой клетке на веранде, и Лилия проводила рядом с ней часы.
