— Люмус максима, — выразительно
прошептала я во мраке и притопнула. Эхо понесло волшебные слова и
звук притопа по коридору, в котором опять лампочки не горели.
Рядом воссияло. Две парные призрачно
зеленые гляделки.
— Издрасти, — сказала я глазам после
мысленного тьфу-тьфу и чур меня.
Тьма тут же загрохотала,
скрежетнула, распахнула зияющую пасть наконец пришедшего с самого
верха лифта и окатила меня и глаза потоком света.
Приблудившийся с месяц назад
упитанный серый мужчина благородно-уличных кровей спал на батарее в
подъезде, подношения принимал с видом «ну так и быть снизойду»,
смотрел укоризненно, подкрадывался бесшумно, а подкравшись и будучи
обнаруженным, молчал многозначительно. И принюхивался.
Калибр у приблуды был такой, что
даже принюхивание выглядело угрожающе, про ленивое зевание вообще
молчу.
Инстинктивно чуя альфу, к серому
уважительно обращались на вы. Даже склочная бабка с первого
этажа.
— Изволите ехать, барин? — спросила
я у кота.
Меня облили презрением.
Я обтекала. На улице осень и дождь.
Непромокаемый плащ промок, зонтик потерялся, в правом ботинке
отсырело. Кот сидел, лифт стоял.
Перехватила поудобнее оттягивающую
руку посылку, по старинке перевязанную куском шпагата, и дернулась
войти. Серый тут же оторвал от пола зад, совершенно сухой между
прочим, брезгливо подергал лапами, вступив в натекшую с меня лужу и
вальяжно прошествовал в кабину.
Обернулся, дал глазами зеленый.
Вошла.
— «Мне на седьмой, — сообщила я
коту, будто намекала на гости, — а вам?
Кот вздохнул, совершил лапой и
мордой умывательное движение, напоминающее всемирно известный жест
«рукалицо», и отвернулся.
Угол лифта куда интереснее меня?
Нахал.
Нажала седьмой, двери сомкнулись,
кабина вздрогнула и устремилась ввысь. Я уже предвкушала ужин, чай,
диван, как лифт судорожно дернулся и встал. И свет погасил. Затем
подумал и включил красноватую тусклую лампочку аварийного
освещения.
— Замуровали, демоны, — привычно
вздохнула я, прижала кнопку вызова и воззвала в специальные
отверстия: — О владыка подземелья, яви силу свою великую и снизойди
ко мне, ничтожной, дабы я могла воспарить.
— Снова ты? — плюнул динамик
раздраженным женским голосом. — Опять набралась?
Я покосилась на посылку с новыми
книгами, за которыми ходила, потеряв во время рейда в почтовое
отделение не только зонт, но честь и совесть. Это было частное
мнение стоявшей за мной в очереди почти бабушки, которую я
отказалась пропустить вперед, потому что ей надо быстрее.
— Набралась, — призналась я
лифтерше, чье ворчливое дыхание доносилось из динамика.
— Перегруз, — сообщала она и
позволила себе лирическое отступление.
Я удивилась. Не так уж и много было
веса во мне с посылкой, тем более без чести и совести, чтобы
перегрузить лифт на шесть персон средней весовой категории.
С подозрением покосилась на
кота.
Про пушистую кость недвусмысленно
читалось во взгляде, поэтому я не стала уточнять количество
килограммов. Неприлично и вообще ну его. В свете аварийной лампочки
серый выглядел как подручный Гарона, перевозящего души умерших
через реку Стикс.
Зачем он вообще в лифт пошел? Не
ходил же никогда…
— Ехай, убогая, — снисходительно
ругнулся динамик.
— Ничтожная, — поправила я.
Лифт дернулся, аварийное освещение
погасло, последние блики мелькнули в зеленых кошачьих глазах. В
кромешной мгле кабина снова пошла вверх, и снова встала.
В темноте дышали.
Я сглотнула, вслепую зашарила по
кнопкам, затем, бросив посылку на пол, потянулась к створкам. Кот
сказал «Мяу» и створки поддались. Не в стороны, вперед.
В глаза ударил свет, я потеряла
равновесие и упала в крепкие мужские объятия.
— Срамота! — вопила взявшаяся
непонятно откуда пожилая дама в очках.
