Тишину предрассветную в доме Винниковых нарушал лишь ровный, тяжелый храп Андрея Ивановича. Но вот скрипнула половица, зашуршала солома в матраце – и будто сорвалась невидимая пружина. Дом оживал.
Первой, как всегда, поднялась Алёна Петровна. Не зажигая свет, по памяти подошла к печи, стала растапливать её, ловко свертывая лучину. За ней, словно по сигналу, начали шевелиться остальные. Десять детей – от взрослого Бориса до младших ребятишек – наполняли дом своим движением.
Вскоре горница наполнилась сдержанным, деловым гулом. Пахло дымком, хлебной краюхой и парным молоком. За длинным, самодельным столом, едва умещаясь, сидела вся семья.
Алёна Петровна, как дирижёр, управляла этим утренним хором. Андрей Иванович, глава семейства, молча и основательно трапезничал. На его загорелом лице читалась мудрость человека, прошедшего войну и знающего цену мирному труду.
Борис, допивая свой чай, украдкой поглядывал в окно, где светлел рассвет. После окончания Ояшинского училища механизации он вернулся в родную деревню и теперь работал в колхозе водителем. Его главной гордостью была полуторка, на которой он возил зерно, удобрения, лес – всё, что требовалось большому хозяйству.
– Ну, сынок, с Божьей помощью, – перекрестила его мать, видя, что он уже поднимается. – Осторожнее на дорогах.
– Спасибо, мама, – кивнул Борис. – В райцентр за запчастями поеду.
Вышел на крыльцо – вдохнул полной грудью. Воздух весенний, колкий, пахнет дымом и прелой листвой. Знакомый с детства мир, который он знал и любил.
– Боря, а Боря! – донёсся с дороги крик. Это Васька, друг, на велосипеде подкатил. – Чего встал? Директор сказал – срочно в райцентр, запчасти вези для комбайнов!
– Иду, – коротко бросил Борис. В груди что-то екнуло от радости. Доверили важное задание – значит, ценят как специалиста.
Весь день он провел за рулем своей полуторки. Грузовик послушно вел его по знакомым дорогам, мимо полей и перелесков. Борис работал молча, сосредоточенно, чувствуя каждую вибрацию машины. В этом был свой ритм, своя уверенность.
А вечером, вернувшись, вымылся у колодца. В избе уже пахло щами, слышались голоса младших братьев и сестёр. Он присел на крыльцо, глядя на закат над родными полями.
На крыльце появился отец, присел рядом.
– Ну как, сынок, справился с заданием?
– Справился, батя, – кивнул Борис. – Все запчасти доставил.
Андрей Иванович одобрительно хмыкнул:
– Вижу, училище не зря окончил. Механиком станешь толковым.
Сидели молча, отец и сын. Борис смотрел на свою деревню, на первую звезду над лесом. Он не знал тогда, что ждет его впереди. Ни про армию, ни про город, ни про ту семью, которую он создаст.
Он был здесь и сейчас. Старший сын в большой семье, на своей земле. С работой в руках, с ясным пониманием своего пути. Его истоки – вот здесь, среди этих полей и берёз. И это было главное.
Лето в тот год выдалось на редкость жарким и сухим. Солнце палило нещадно, выжигая сочную зелень трав до бледно-жёлтого, выцветшего оттенка. От земли поднималась мелкая, едкая пыль, забиваясь в нос и покрывая тонким слоем листья огородов.
Для Бориса и его отца, Андрея Ивановича, это значило лишь одно – работу с утра до позднего вечера. Колхозные поля нуждались в поливе, и всё лето Винниковы, как и другие механизаторы, не отходили от поливных машин. Борис уже наравне со взрослыми мужиками управлялся с техникой, его руки, всегда ловкие, теперь стали ещё увереннее, движения – отточенными и экономными.
Однажды под вечер, когда солнце уже теряло свою яростную силу, Борис возвращался с поля на своей полуторке. Грузовик, раскалённый за день, лениво покряхтывал, таща за собой пустую теперь поливалку. Проезжая мимо своего дома, Борис увидел незнакомую подводу у калитки. Чужая лошадь, запряжённая в тарантас, лениво отмахивалась от мошкары хвостом.
