Шура приподнялась на локте, приоткрыла один глаз и отыскала взглядом часы, висевшие на стене в её комнате: половина девятого утра.
– М-м-м, – простонала она, снова откидываясь на подушку.
В городе, где Шура жила всего несколько месяцев назад, она никогда не вставала раньше десяти. Вот это была жизнь! Ни забот, ни хлопот… Если б ещё Никита не вляпался в ту историю, так она и жила бы с ним. Бизнесмен фигов! Пел красиво, а на самом деле что вышло? Ещё и сыночка своего на шею ей пытался повесить. А этот Илюша такой оторва, вечно куда-нибудь лезет, заика несчастный.
– Да пропадите вы все пропадом! Без вас обойдусь, – проворчала Шура и тут же услышала тихий смех и возню за своей кроватью.
Она мгновенно вскочила и, громко ругаясь, вытащила оттуда двух девочек. Это были Ева и Анжелика, племянницы Шуры, дочери её старшего брата Андрея. Сам он теперь жил у самогонщицы Алёны Гаврилихи, бросив законную жену Валентину и дочерей в родном доме. И вернувшейся туда Шуре приходилось каждый день терпеть их присутствие.
– Ай! Ай! Ма-ма-а-а!!! – расплакались девочки, когда Шура, схватив одну за руку, а другую за воротник платьишка, потащила их к матери.
– Что ж ты делаешь?! – воскликнула та, выбегая из кухни. – Шурка! Ты же вывихнешь ей ручонку! А ну-ка, отпусти сейчас же!
– Уйми своих соплячек, Валентина! – потребовала Шура, подталкивая их к матери. – Потому что если ты не будешь воспитывать их, этим займусь я! Поняла? В конце концов, будет мне покой в этом доме или нет?! Я отдохнуть хочу, а они лезут ко мне!
– Так это была их комната, пока ты тут не появилась, – Валентина спрятала дочерей за свою спину и подпёрла руками круглые бока. – Чего ты раскомандовалась тут, не пойму?! Хозяйка ты тут что ли?
– А то нет? – прикрикнула Шура на своенравную невестку. – Я родилась в этом доме, и жить тут буду, сколько захочу! А вот ты убиралась бы отсюда к чёртовой матери или откуда там тебя вывез Андрей. Что ты припёрлась сюда? Кто тебя звал?!
– А вот это не твоё дело! – Валентина тоже повысила голос. – И не твой это дом, а Любкин! Я сама слышала, как ваш отец говорил об этом!
– Говорить что угодно можно! – повела плечами Шура. – А доказательства где? Бумаги покажи!
– Сдурела ты, что ли? Откуда у меня бумаги?! – удивилась Валентина. – Кто мне их давал?
– А если документов нет, тогда и не свисти, – усмехнулась Шура и тут же нахмурилась снова: – И крысятам своим скажи, что если ещё раз я увижу их в своей комнате или они будут мешать мне отдыхать, я их головёшки лично сверну!
– Посмотрите, люди добрые! – всплеснула руками Валентина. – Отдыхать ей мои доченьки мешают! Устала она, бедненькая! Только от чего? А?! Ты ж лентяйка, каких свет не видывал! Ни по дому, ни в огороде ничего делать не хочешь, а как ложкой работать, так ты первая! Тьфу на тебя, паразитка! Приспособленка! Присасываешься к людям как клещ и не отдерёшь тебя! Как ещё твой Никита разглядел сущность твою поганую!
– Поганый – твой рот! – завопила Шура. – Да я тебя за такие слова…
Люба, вернувшаяся с фермы, где теперь работала дояркой, ещё с улицы услышала крики Валентины и Шуры. Она поспешила в дом и встала между сестрой и невесткой, не позволяя им вцепиться друг в друга.
– Валя, Шура! – сказала она с укором. – Ну что вы устроили? Ещё и при детях! Как не стыдно?
– Это ей пусть будет стыдно! – воскликнула Валентина, показывая пальцем на старшую золовку. – Бессовестная! Живёт на всём готовеньком, ещё и командует! Ещё солнце не встало, а ты, Люба, уже на первую дойку побежала. Вернулась и сразу в город. Я тоже с утра до ночи работаю как проклятая! И за порядками слежу, и по хозяйству управляюсь, и еду на всех готовлю. А она, принцесса, спит, пока солнце в зенит не поднимется! Палец о палец не ударит, чтоб помочь нам с тобой! А ты знаешь, Люба, что отец этот дом тебе оставил? А Шурке – шиш с маслом! Накося выкуси!
