Маргарита Смирнова
— Когда ты уже приведёшь себя в порядок? — мама прикасается к
моим волосам и кривится, словно на её изящных пальцах осталась
грязь.
Ухмыляюсь и продолжаю изучать скучный пейзаж за окном. Деревья
уже покрыты тонкой снежной шапкой. Небо хмурое. По прогнозам в
ближайшие дни нас накроет белыми мухами. Я в безумном «восторге» от
таких новостей. Не люблю холодное время года, несмотря на то, что я
сибирская девочка. С ним у меня связаны печальные воспоминания,
которые я тщетно пытаюсь прогнать, но их источник постоянно
мельтешит перед глазами. Именно сейчас я приближаюсь к тому месту,
где буду регулярно натыкаться на соседского мальчика и гореть от
ненависти.
Автомобиль быстро движется по трассе в направлении закрытого
университета имени Абрамовых, а я пребываю в агонии из мыслей. Так
случается каждый раз, поэтому я отвлекаю себя самым простым
девчачьим занятием — крашу губы яркой помадой винного цвета и
улыбаюсь своему отражению. Весь мой вид говорит о том, как я
отношусь к гребаному миру элиты, — кладу на него огромный болт и
делаю так, как требует моё сверхчувствительное эго.
К слову, через двадцать минут мы достигнем высоких кованных
ворот, за которыми жужжит наглухо отбитое общество. Большинство
студентов являются детьми влиятельных людей города. Меньшая часть —
их игрушки. Первые — зазнавшиеся твари без принципов и тормозов.
Вторые — бесхребетные подлизы, продающие свои тела и умы за корочки
престижного учебного заведения и ванильный билет в рай. Отлаженная
система, в которую меня запихали родители, не спрашивая, хочу я
этого или нет. У нас в высшем обществе так принято. Детки, как
конфетки с фабрики, крупными партиями поступают на рынок. Только не
каждый смертный может позволить себе купить такую «сладость».
— В пятницу Михаил приедет за тобой, — моё молчание уже давно
мамулю не пробивает. Ирина Валерьевна — мать с большой буквы М.
Правда, к этому нужно приписать ещё одно слово —
идеальная. Мама неизменно потрясающе выглядит. Строгий
деловой стиль одежды в повседневной жизни. Она, мать твою, даже с
утра похожа на Мерлин Монро во время фотосессии. До нельзя
красивая. Локоны безупречно уложены в прическу, из которой не
выбивается ни один волосок. В большинстве случаев они убраны вверх.
Редко — распущены и волнами ложатся на плечи. От природы пшеничного
цвета без признаков седины. В детстве я мечтала о такой же густой
копне волос, а сейчас довольствовалась тем, что подарила мне
матушка природа. Густые, но тонкие волоски, которые я, как
примерная девочка, регулярно окрашиваю в розовый цвет. Ещё ни разу
не пропустила запись к парикмахеру. Имидж семьи ведь нужно
поддерживать. Не рушить созданный Ириной Валерьевной маст-хэв.
— Я могу приехать на такси, — пожимаю плечами и с характерным
щелчком закрываю складное зеркальце.
— Рита, я не позволю тебе испортить важный вечер. Даже не
вздумай выкинуть очередной финт. У меня не такое крепкое сердце,
как может показаться на первый взгляд, — мама нервно одергивает
юбку и поправляет шубку на плечах, поджимая губы. — Я уже выбрала
тебе приличный лук, и, ради всего святого, не упрямься!
— Хорошо, — безразлично выдыхаю, постукивая подушечками пальцев
по рюкзаку. На ногтях красиво переливается красный глянцевый лак,
который не по душе моей модной мамуличке. В том и суть. Любой её
приличный лук для светских мероприятий я без особого труда
превращаю в самый страшный кошмар.
Внутренняя гиена противно смеется, представляя, какое пиршество
её ожидает на выходных. Я едва сдерживаю злорадную улыбку. Никогда
нарочно не пакощу родителям, но их ограничения свободы вынуждают
меня быть дерзкой сукой.
— Каждый раз чувствую себя надзирателем, — мило улыбается Ирина
Валерьевна, когда Мерседес останавливается возле ворот
университета.
