Глава 1. Как Стефан Мерченский потерял всё, что у него было, покинул империю и отправился в изгнание.
Эта история начинается глубокой ночью, когда спало не только солнце, но и звёзды, и даже луна пренебрегли своими местами под сводами ночного шатра. Рыжая, умудренная годами клячка верно тянула скрипучую тележку сквозь непроглядную эту темень. Дряхлая лошадёнка и старая телега: это всё богатство, коем располагал к своим семидесяти годам самый сильный и известный некогда рыцарь империи – Стефан Мерченский. И как же безжалостна оказалась судьба к нашему герою, раз вынудила его в столь преклонном возрасте отправиться в изгнание. Возможно за семьдесят лет, Стефан и заслужил чем-то такую учесть, но не как не его молодая дочка, которая в свои девятнадцать была самым настоящим ангелом. И этот ангел был вынужден сжимать грубые вожжи своими нежными и неопороченными тяжёлым трудом ручонками. В самом конце телеги, прильнув спиной к деревянной стенке сидел закутанный в дорожную, шерстяную накидку старик. Слишком крепкий и широкоплечий для обыкновенного старца, но слишком дряхлый и ссохшийся по сравнению с тем человеком, которым был когда-то Стефан. Из под чёрной накидки торчала только большая, круглая и лысая голова, которую покрывала, похожая на кару старого дуба, сухая, потрескавшееся кожа. От подбородка, до самого пояса спускалась длинная, мховая, седая борода. А некогда голубые и ясные глаза, красоту которых сопоставляли когда-то с красотою неба, и красота которых с точностью передалась его дочери, покрывала теперь мутная, непроглядная плёнка.
А чтобы понять: как Стефан Мерченский докатился до подобного влачения и дабы более подробно познакомиться с нашим героем, предлагаю, оставить этих двоих на какое-то время и быстренько пробежаться по хронологии его существования…
Сельфарут тогда был ещё совсем молодой империей. С момента, как первый правитель Сельфарут – Вириидей Фенский получил титул императора прошло всего девять лет. Империя Сельфарут занимала на тот момент территорию почти всего известного нам мира, а летоисчисления этого мира началось именно с момента её основания.
В середине июля девятого года, в замок Вириидея Фенского вбежал бледный и запыхавшийся мужчина. Это был командир рыцарей белого знамени. И он был так взволнован и так сконфужен, что император счёл его появление, за знамение о начале войны или, по крайней мере, за вновь вспыхнувшее восстание, какие за последние годы, уже несколько раз успели всколыхнуть молодое государство.
Вириидею тогда было около тридцати, и он уже тогда слыл человеком крайне мудрым и рассудительным. Вириидей покорно дождался, пока столь бесцеремонно вбежавший в его покои человек заговорит сам. Командор вынул саблю из ножен, взвыв, как голодный пёс, и бросил с размаху своё оружие, и сам рухнул на колени.
– О мой император!! – вскрикнул командор, ударяясь лбом о мраморный пол: – Убейте меня! Убейте меня! Я опозорен! Я запятнал имя дворянина! Я погубил честь рыцаря! – вопил статный муж в белом плаще, ударяясь головой так сильно, что казалась, от этих ударов вот-вот треснет или мраморный пол или, что более вероятно, его собственный лоб.
– Да что же ты дурной творишь! Коадис, говори что случилось!! – воскликнул гневно Вириидей.
И Коадис, так звали командора рыцарей белого знамени, поднял голову и выдал наконец императору причину своего, такого вот странного поведения.
Оказалась, что утром сегодняшнего дня Коадис, в сопровождении троих его закадычных товарищей, отправился на охоту. Около получаса четверо этих благородных мужей следовали по хорошо знакомой им, просёлочной дороге. В первой половине седьмого, они как раз проезжали мимо одной захолустной деревеньки, к западу от имений Коадиса. Здесь, перед всадниками развернулась удивительная, по своей природе, картина: по середине дороги неспешно прогуливался богатырской наружности мужчина. И мало того, что прогуливался, так ещё и тащил, взвалив на шею, настоящею, живую корову. Услышав это, император нахмурился, топнул ногой и оборвал рассказчика словами – "Да ты должно быть шутишь! А если не шутишь, то бредишь!"
