Часть первая
Стихи-Я Пушкина,
или
Маленькие Хэппи-Энды
Часть вторая
Расшифровка Хеппи-Энда Евгения Онегина
Борис Парамонов говорит про Мейерхольда, что он говорил:
– Я не верю человеку, который говорит, что Пушкин лучший поэт. – Но!
Эти люди и не требуют этой веры к себе, ибо говорят это между прочим, а именно:
– Пока принесут к пиву креветки. – Они не знают о Пушкине больше ничего, так как и вообще о русской литературе:
– Ничего знать принципиально не хотят, ибо:
– Не бывает, – не бывает, как нужная не людям, а лично мне реальность.
Человек настолько запрещен, что ему только и нужен один Пушкин:
– Он-то точно был. – А дальше?
Дальше здесь не бывает:
– Ни науки, ни искусства, как именно не болтологии, а реальности.
Но одного имени Пушкина, как сказал Блок, нам уже хватает, чтобы сказать:
– Жить можно. – Имя Пушкинского Дома в Академии Наук. Нам всегда знакомый звук.
Пушкин – человек 18-го века, – говорится.
Говорится, что Пушкин чтит Петра Первого. – Но!
Это не очевидно. Ракурс, в котором Пушкин говорит о Петре очень далек от конкретности. Славные дни Петра – это еще не значит, что они славны Петром, а таковы были, наоборот, независимы от него.
Говорят, Пушкин возвышает Первобытного Человека над современным.
Да, это вполне возможно, что человек явился на Земле более совершенным, чем потом стал, хотя и маловероятно. Скорее всего, Человек мог стать хуже, потому что и послан сюда, чтобы постепенно, но всё равно должен:
– Проигрывать и проигрывать Врагу Человека.
Б. П.:
– Пушкин не был демократом.
А Шварценеггер?
Здесь Демократию понимают слишком учебно, ибо реальные демократы – это Герои фильмов Голливуда – по сути Первобытные Люди, ибо руководствуются, как истиной своей личной моралью. Но это и есть демократия:
– Человек на верху Пирамиды, один человек, а не масса, как здесь продолжают пытаться объяснить.
Б. П.:
– Против Пушкина пошла вся последующая литература, – и надо добавить именно, как против настоящей демократии.
Пушкин – это и есть настоящий герой – нет, не нашего времени, а именно герой:
– Голливуда – Я есмь.
Николай Полевой был против Пушкина, когда он написал стихотворение:
– К Вельможе.
Позже можно проверить, в чем там было дело, но думаю, Полевой исходит, как и власть, из:
– Правил писаных, – однако, не когда-то наперегонки с Абу Али ибн Синой, – а:
– Взятых, как здесь сейчас принято: с обратной стороны ученической тетради, как кодекс строителя коммунизма.
Полевой, как и многие пропагандисты и агитаторы держится – в своих текстах – возможно – какой-то отчужденной от самого себя системы, а система Пушкина – это сам человек:
– Я – это и есть сам Компьютер. – И именно поэтому становится возможна конкретность.
Не зря Пушкин порицался первыми комсомольцами после революции 17-года.
Просто жить – об этом все фильмы Голливуда, но в то же время реально искать и Чашу Грааля.
Борис Парамонов говорит, что царь не мешал Пушкину писать то, что он хотел.
Но вот это вряд ли, ибо произведение Пушкина:
– Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана – было до того не понято, что не было опубликовано – не включено в собрание сочинений до 1885 – кажется – года. – Вот интересно, помню, кажется, это был 1884 год, но теперь интернет уже не хочет и хочет отвечать на конкретные вопросы – работает только, как:
– Вся советская энциклопедия: вот те 10 томов – сам ищи-свищи, что там когда-могда существовало.
Точно также, как и Воображаемый Разговор с Александром 1 остался только в черновиках.
