Мир создавал не Бог. Для маленькой Марины его лепили взрослые. Это они создали мир и подробно рассказали ей, как он устроен, они знали все, и ей не в чем было сомневаться. Для всего существовали взрослые правила, они могли объяснить что угодно, дать верное решение в любой ситуации, они делали мир понятным, надежным и безопасным. Весь огромный мир – от дерматиновой двери с криво прибитой подковой до балкона с одинокой лыжей. Под небесами, выбеленными серо-белой водоэмульсионной краской, раскачивалась тарелка-люстра, а в ней вечные засохшие комары и мухи. Их выметали мокрой тряпкой, оставляя на мутном стекле разводы, но они всегда появлялись снова, сброшенные кольчуги уродливых черно-белых насекомых, оставивших в чистилище этой люстры все ненужное и улетевших в рай цветными прекрасными бабочками – так мечтала Мариночка, а она умела мечтать. К стене мира был приколочен ковер, у другой стены нелепо громоздился бесконечный шкаф-стенка, в котором пряталось главное сокровище этого мира – сервиз. Он был прекрасен и неприкосновенен, им никогда не пользовались, даже по праздникам, даже когда в мире случалась какая-нибудь огромная радость. Тогда из буфета на кухне доставали другой сервиз, разжалованный из категории совершенств и лишенный благородного имени: он звался просто «посудой», в нем недоставало чашки, а на обратной стороне одной из тарелок нащупывался позорный предательский скол. «Сервиз-посуда» не обижался, золотился мещанскими розами, радостно демонстрировал гостям мира жареного цыпленка, картошку и салат оливье, не гнушался даже марганцовочными разводами от селедки под шубой, честно делая свою работу, в то время как волшебное сокровище оставалось нетронутым, манящим, сияющим и самым первым, что Марина увидела, появившись в этом мире: первым и самым важным ее воспоминанием. Тогда ее, совсем маленькую, носила на руках бабушка, а мимо проплывали пейзажи огромного мира: телевизор на тумбочке, гнутая облетевшая береза за окном, то ли вензеля, то ли ананасы на обоях, чеканка с длинноволосой девушкой на стене, цветочный горшок, еще один, пластинки в ряд, проигрыватель, а потом… Потом бабушка останавливалась возле стекла, за которым сияло сокровище, как-то по-особенному вздыхала и говорила: «Смотри, Мариночка, это твое приданое. Вот выйдешь замуж, и это будет твой сервиз».
Чудо не было нереальным и призрачным, это была мечта, которой суждено было сбыться. Нет, не просто суждено – эта мечта была обязана сбыться, таковы были правила мира. Самое прекрасное в нем станет твоим, когда добьешься главной цели всех женщин на земле – выйдешь замуж. Это было важнее, престижнее и желаннее, чем выиграть Олимпиаду или полететь в космос. Это было самое главное из всех взрослых правил. Женщина должна быть замужем.
Марина никогда не сомневалась в правилах, она всегда им следовала, с момента своего появления на свет. Правила диктовали взрослые, они же создали мир, они всегда обо всем знали. «Ты девочка», – звучал их вердикт с самого начала. «Какая чудесная девочка!» – утверждали и восхищались они, и Марина понимала: надо делать все, чтобы всегда быть чудесной. Она сразу была понятливой. «Ты мамина радость» – и она старалась радовать мамочку. «Не ковыряй в носу, ты же девочка», «надевай рейтузы», «одерни юбку», «скажи „спасибо“», «поцелуй бабушку», «не сутулься», «не морщи носик», «ешь суп», «обязательно с хлебом», «надень носочки», «не капризничай», «не показывай характер!». Ах, столько их было, прекрасных правильных вечных истин, прямых, как рельсы, непоколебимых, как дорожные указатели. А как без них, как же без них? От «просыпайся и чисть зубки» до «ложись на правый бочок, закрывай глазки и спи», «на правый бочок, на правый!». Каждую минуту взрослые боги были рядом. «Надо учиться на пятерки», «надо быть умницей», – объясняли они, и Марина снова старалась, переписывала по три раза ненавистную домашнюю работу, потому что зачеркивать ошибки было нельзя, их нельзя было допускать. Они всё знали, эти мудрые взрослые, и это было так удобно, так безопасно, так правильно. Боги берегли, наставляли и предостерегали от всех земных напастей: «обожжешься», «продует», «укачает», «упадешь», «животик заболит», «не сиди на холодном, застудишься!». Вечные голоса то за правым плечом, то за левым. Она росла, они были рядом – неусыпно, неизменно, постоянно: «Делай уроки», «слушайся взрослых», «будь послушной», «не задерживайся», «не засиживайся», «телевизор долго не смотри – заболит голова», «в потемках не читай – испортишь глазки», «не лезь в воду, ни в коем случае не лезь в воду!». Повсюду, повсюду на этом свете подстерегали риск и опасности, мир за пределами дерматиновой двери был коварен, холоден и непредсказуем, но вокруг Марины заботливо раскладывали солому и надували спасательные круги. Ей никогда не надо было делать выбор, не надо было ничего решать, за нее все решали другие, в жизни все как будто случалось само собой и только так, как надо. Она никогда не возражала, не сопротивлялась, у нее не было ни детских капризов, ни подростковых бунтов: боги водили ее за руку, надевали на нее шарф, забирали из музыкальной школы, покупали правильную одежду, кормили вкусной едой (они лучше знали, какая еда вкусная), заплетали ей волосы, говорили, когда заснуть и когда проснуться, – одним словом, они знали всё, они заранее знали всю ее жизнь. И что было спорить – эта жизнь ей нравилась. Быть хорошей девочкой, хорошо себя вести, радовать взрослых, приносить отличные оценки, поступить в педагогический, получить приличную профессию – всего-то пройти по этому правильному, протоптанному, проложенному базальтовыми плитами векового опыта мосту, и все будет хорошо, никто не скажет про тебя дурного, никакое коварство внешнего мира ни за что тебя не проглотит. А там, впереди, в золотистых лепестках и розовом тумане будет ждать главная мечта – замужество.
