Неоновые вспышки рекламы мелькали за окнами вагона, как кадры разорванной киноленты. Метро в час пик – это отдельная вселенная, где каждый прячется в своём коконе одиночества. Одни уткнулись в экран телефона, другие закрылись от внешнего мира наушниками. Как и она —Алиса.
Восемнадцатилетняя студентка мединститута сидела у окна. Длинные каштановые волосы, слегка вьющиеся от сырости, падали на плечи, обрамляя тонкое лицо с большими карими глазами, в которых читалась грусть, заставлявшая людей оборачиваться. Губы не тронуты помадой – Алиса считала себя слишком обычной для ярких тонов, хотя окружающие видели в ней естественную красоту. Но сама девушка её упорно не замечала.
Минорная мелодия струилась в наушниках, не принося обещанного эффекта расслабления: внутри словно струна подрагивала, готовая вот-вот лопнуть. Да, наушники защищали от внешнего шума, но не от внутреннего беспокойства.
Первый день практики в больнице оказался испытанием. Руки до сих пор дрожали, стоило только вспомнить, как она под наблюдением хирурга впервые держала скальпель для вскрытия панариций вокруг ногтя пациента. В памяти застыл взгляд мужчины – доверчивый и беспомощный. «Смогу ли я стать врачом? – крутилось в голове. – А если не справлюсь с чьей-то болью?»
Джинсы промокли под осенним дождём, кроссовки хлюпали, а футболка под синей толстовкой прилипла к телу. Но физический дискомфорт был ничем по сравнению с хаосом, творящимся в душе.
Алиса листала ленту молодёжной соцсети «Топ-Лок», надеясь отвлечься, но даже яркие сториз одногруппников казались чужими и далёкими. Надежды на то, что в лотерейном автомате выпадет облегчение, а не очередная бессмысленная шутка, не оправдались.
Вагон пах смесью дешёвой пиццы, цветочного парфюма и чем-то кислым – возможно, так пахла чужая тревога. Или её собственная.
На «Фрунзенской» в вагон вошёл парень, и что-то в нём заставило Алису отовать взгляд от телефона. Чёрное худи с капюшоном, джинсы, потёртые лоферы, сумка через плечо – обычный студент, каких тысячи вокруг. Внешность – та, что обычно ускользает из памяти: не кричащая, не нарочито яркая, но чёткая.
Но было в нём и что-то цепкое. Угловатое лицо, острые скулы, тёмные глаза под густыми бровями. Лет двадцати-двадцати двух, не больше. Он сел чуть поодаль, но лицом к Алисе. Странно… но она ощутила его присутствие всей кожей. Кожа покрылась мурашками.
«Пиломоторный рефлекс! – как будущий медик Алиса знала этот термин. – Почему я на него смотрю?» – она одёрнула себя и опустила взгляд в телефон.
На следующей станции атмосфера вагона изменилась. В вагон ввалили трое. Шумные, пьяные, с тем особенным хамством, которое прикрывается показной весёлостью. На вид парни казались ровесниками Алисы, но не по годам самоуверенные, дерзские с бравадой докричаться до всего мира: «Смотрите, я здесь главный!»
У одного в руках пластиковая бутылка, у второго в кофейном стаканчике наверняка не кофе. Третий со смехом толкнул плечом проходившую к выходу девушку. И втроём они загоготали. Их смех, тяжёлый, грубый, отдавался страхом для всех, пытающихся спрятаться за экранами своих гаджетов. Конечно, это же известно с детства: чтобы уйти от проблемы, достаточно закрыть глаза.
Пустив пустую бутылку катиться по полу, они перекидывали её, как футбольный мяч.
– Ты нас сними, дядя, на свой айфон! – загудел голос над головами сидящих. – Эй, слышишь, я к тебе обращаюсь! В «Топ-Лок» нас выложи! Пусть все видят, как мы отдыхаем!
Мужчина из-за газеты сделал вид, что зачитался. Женщина напротив Алисы судорожно потёрла кольцо на пальце, как талисман, который должен её спасти. Старушка напротив поспешно отвернулась к окну.
