216 г. до н. э. Карфаген, подземный храм Танит
Жрица Амара стояла перед зеркалом из чёрного обсидиана, её пальцы дрожали, сжимая серебряный ковш. Маска «Шин» – сплав лунного металла и пепла предателей – жгла лицо, словно раскалённый гвоздь. «Солнце Ночи бьётся в ловушке, как птица в свинцовой клетке, – её голос, словно скрип несмазанных шестерён, разорвал тишину. – Ты слышишь, Танит? Они хотят украсть твой свет». В ответ лишь завыл ветер, просочившийся сквозь трещины в стенах, унося в темноту запах ладана и страха.
Тень жрицы, прикованная к её ногам цепями из песка, дернулась. «Ты ошиблась… – прошипела она, голосом, напоминающим скрежет камней. – Они уже украли…» Амара резко обернулась, серебряные подвески на маске впились в шею. «Молчи! – плеснула расплавленный металл в зеркало. – Ты – лишь отражение моего долга!» Обсидиан вскричал, как живой, а отражение исказилось: вместо её лица в зеркале забилось существо с глазами-воронками, обтянутыми кожей летучих мышей.
Тень вырвалась. Холодные пальцы из песка и тьмы сомкнулись на горле Амары. «Твой долг – умереть… чтобы они вошли…» Жрица, захлёбываясь, вцепилась в амулет на груди – высохшее сердце ястреба. «Амен-ха-Ра… – прохрипела она, и пол под ногами затрещал. – Сожри их следы!» Песок хлынул из ниоткуда: острый, как осколки кремня, он заполнил храм, скребя стены до костяной основы.
Зеркало лопнуло. Существо в нём завизжало, а тень Амары, смеясь, растворилась в вихре. «Проклятая… – жрица упала на колени, песок забивался под ногти, в уши, в слезящиеся глаза. – Ты… предала…» Где-то вдарил колокол, и свод храма рухнул, погребая её последний вздох.
Песок впитывал крик, как губка – кровь.
2025 г. Руины Карфагена, ночь
Луна висела над Средиземным морем, как выщербленный серебряный щит, а волны бились о берег, словно пытаясь смыть следы раскопок. Лукас, стажёр с потёртым блокнотом в дрожащих руках, склонился над каменной плитой. Его фонарь выхватил из тьмы символ «Шин» – трещина пересекала его, словно шрам. «Доктор Вальтер! – он отпрянул, задев рукой холодный камень. Песок, липкий от ночной влаги, прилип к ладони. – Здесь… это же знак проклятия! Из тех легенд, о которых вы говорили на лекции…»
Доктор Вальтер, мужчина с седыми висками и запахом коньяка от пальто, засмеялся, раздавливая сигарету о сапог. «Легенды кормят гидов, Лукас. А мы кормимся фактами. – Он пнул плиту каблуком, и эхо глухо прокатилось под землёй. – Это всего лишь дверь. А за дверью… – он щёлкнул фонарём, осветив тени, которые дёрнулись, будто испугавшись света, – …нас ждут сокровища Карфагена, а не призраки».
Лукас провёл пальцем по резному символу. Камень был ледяным, несмотря на жару дня, а края букв – острыми, будто высечены вчера. «Но в текстах говорилось, что „Шин“ – это печать, а не украшение. Его ставили только на…» – «На могилах? – Вальтер махнул рукой, и тень от его жеста поползла по стене, изгибаясь в неестественной позе. – Давайте проверим ваши сказки».
Он крикнул рабочим, и те, переругиваясь на смеси французского и арабского, упёрлись ломами в плиту. Металл скрипел по камню, высекая искры. «Доктор, – Лукас схватил его за рукав, – вы слышите?» Из щели под плитой вырвался ветер – густой, пропитанный запахом серы и мокрого пепла, словно из глубины веков донесло дым погребальных костров. Рабочие отпрянули, крестясь. Тени от фонарей забились на стенах, как пойманные в силки звери: одна из них, длиннорукая и горбатая, рванулась вверх, к своду, будто пытаясь убежать.
«Суеверные идиоты! – Вальтер вырвал лом у ближайшего рабочего. – Это просто сквозняк из подземных тоннелей!» С грохотом плита сдвинулась, открыв чёрный зев прохода. Воздух внутри завыл, и Лукас почувствовал, как по спине пробежали мурашки – будто тысячи невидимых пальцев провели по коже. «Доктор… там что-то есть. – Он шагнул назад, наступив на собственную тень, которая дёрнулась и замерла. – Смотрите!»
