Дорога между Сен-Клод и Бельфонтэном опасна. Она петляет среди
гор, то поднимаясь вверх, то круто опускаясь, и окружена
непроходимым лесом. Немногие решаются путешествовать здесь в
одиночку. Человек, бредущий по этой дороге ненастным осенним днем,
определенно имел на то веские причины.
Под ногами чавкала грязь, ветер раздувал полы кожаного плаща.
Вода стекала с полей черной шляпы на лицо. Настроение мужчины было
под стать погоде. Желудок его урчал, а ноги гудели. До постоялого
двора, расположенного ближе к Сен-Клод, оставалось менее одного
лье[1]. По такому ненастью было бы весьма разумно остановиться там
на ночлег, однако после этого финансы оскудеют окончательно.
Путник опустился на большой валун рядом с обочиной. Ветер
раскачивал сосны над головой. Он продрог окончательно, зато ветки
здесь укрывали от дождя. Мужчина не отличался склонностью к
философствованиям, однако в эту минуту крепко задумался: куда и
зачем он идет?
Экипаж, запряженный парой крепких лошадей, выехал из-за поворота
дороги. Окошки были наглухо задернуты красными занавесками. Усталые
животные с трудом шли вперед; возница, надвинув шляпу и втянув
голову в плечи, едва глядел на дорогу. Повозка тяжело проползла
мимо и исчезла за следующим поворотом. Никем не замеченный путник
глядел ей вслед. На смуглом лице читалось изумление вперемешку со
злостью.
— Старое доброе семейство Кланду! Какая приятная и скорая
встреча, — пробормотал он.
Сколько раз за последние шесть месяцев этот экипаж с красными
занавесками возил его по улицам Бельфонтэна. Почтенное семейство
обогрело и приютило путника, за все услуги платя ему искренней
признательностью и звонкой монетой. Так было до вчерашнего дня.
Крик мадам Кланду до сих пор звучал в ушах. Мужчина дословно
помнил все оскорбления, которыми его осыпала эта бойкая старушка,
пока ее супруг с молчаливым неодобрением взирал на происходящее. А
что, собственно, происходило, путник не понял вчера и не понимал до
сих пор.
Полгода назад он прибыл в город и в первом же трактирчике узнал,
что пожилой нотариус страдает от подагры. На другой день путник
отправился к дому Кланду, представился врачом и предложил свои
услуги. Специального образования он не получал, но обладал
обширными познаниями во многих областях, в том числе в медицине.
Сам себя он считал вполне честным малым. Путник неплохо разбирался
в целебных травах, тяжелыми заболеваниями никогда не интересовался,
а если и брал нож в руки, то только чтобы разрезать жареную
курицу.
Этот самоназванный врач не торговал панацеей, не мучил пациентов
клистиром и вообще был добр. Учтивые манеры, приятная внешность и
острый ум открывали ему практически любые двери. Обычно он уходил
раньше, чем эти двери успевали закрыться, но вчера все сложилось
иначе. Мадам бесновалась, старый мсье молчал, а мадемуазель Мари…
Ее там не было.
Мари. Это милое двадцатитрехлетнее дитя. Любимая младшая дочь
Кланду. Ее старшая сестра рано вышла замуж, и семья окружила
девушку невиданной заботой. Внешностью и повадками Мари пошла в
отца: это была высокая худая девица с тонкими чертами лица и
пепельными волосами, молчаливая до угрюмости. Ничего общего с
маленькой пухлой матерью. За все время, что доктор провел в доме,
он едва перебросился двумя словами с мадемуазель. Но мадам
отчего-то считала иначе.
Свои обвинения она перемежала такой отборной бранью, какую
услышишь не от всякой площадной торговки. Мужчина толком не
разобрал, что успел натворить. Понял лишь, что дело касается Мари,
что дело плохо и что ему указывают на дверь. Хуже того: летом они с
Кланду договорились о помесячном расчете — и денег ему больше не
видать. Оставаться в городе тоже больше нельзя.
