1913 год, Российская
империя
– Ну, извини, в общем. Забудь.
Посетитель усиленно разглядывал крайнее витражное окно, за
которым пестрая сентябрьская пятница разменяла полдень. Даже голову
повернул вбок – но не той стороной, которая вызывала определенное
любопытство.
– Да ладно? Вот так просто? Столько воплей – и теперь
«забудь»?
На миг задумался, продолжая не смотреть в глаза.
– Ну… Да? Тощий суету на пустом месте поднял.
– И что же там было на самом деле? – Легкий, делец из Старого
города, соединил руки под подбородком в знак того, что готов
внимательно выслушать. Впрочем, на особо обстоятельный рассказ
рассчитывать не приходилось.
– Алекс сам поджег эту лавку.
– Зачем?
Рядом в полукреслах маялись от безделья братья. Старший лузгал
семечки, и сейчас слишком громко сплюнул в ладонь шелуху. Выдал,
что тоже не терпится узнать ответ – но не тут-то было.
– Не спрашивал. Случайно, наверное. А может, и нет.
– Н-да… – Легкий принялся постукивать пальцами по крышке стола.
– Эх, мать твою... Ни себе, ни людям. Что с лавочником-то теперь
решим, а?
– Сказал, все с ним уладит.
– Да уж, теперь он будет очень полезен. Если только милостыню
ему подать?
Братья хмыкнули. Гость пожал плечами. Ему-то что? Его забота –
передать.
– Еще он хочет знать, в силе ли ваш уговор.
Легкий крякнул. Вот это подход.
– Значит, про лавку я должен забыть вот прямо тут же?
Посетитель неопределенно мыкнул.
Легкий задумался.
Алекс ненавидел просить об услугах. И точно не стал бы, если бы
его люди друг друга не перестреляли. Не поделили добычу, пока сам
он был в лесу. Несколько сразу уехали на погост, а еще трое или
четверо до сих пор валялись по койкам. Те, что остались, видно,
потому и уцелели, что не умели за оружие взяться. Похоже, тут его
просто приперло. Помочь – значит, неплохо поправить весьма полезные
отношения.
– Допустим, я скажу «да». Сколько?
Младший из братьев встал и принялся бродить да топтаться –
ковер, точно конь, копытами рыть. Только и ждал, что намека на
одобрение. Ну, еще бы: и разжиться можно неплохо, а заодно и кровь
разогнать. Молодой, что с него взять?
Но Легкий совсем не хотел рисковать тремя стрелками впустую.
Деталей он не знал, зато Алекс точно очень спешил – в последние
пару месяцев основное занятие не приносило дохода. Вдруг на этот
раз все не слишком продумано? Так однажды уже случилось – и
закончилось бойней. Винить некого, кроме себя да азарта.
С другой стороны, уже и так трепать стали, что Легкий, якобы, ну
настолько осторожен – уж не боится ли? И сам не выходит – но к
этому хотя бы давно привыкли – и других не пускает. А им-то
хочется. Как бы вообще разбегаться не начали, если так и дальше
пойдет. Они – люди сиюминутного дела. Что им до сложных да долгих
планов хозяина?
– Да как и раньше. Все, что найдут – их, плюс четверть тебе.
Вошел Сенька с подносом. Наконец-то. Звал давно, но где-то
замешкался. Во рту уже пересохло.
Посетитель, пропуская его к столу, сделал пару шагов вперед. Да,
так и есть. Не показалось. Прежде у него точно было правое ухо – а
теперь нет.
Сейчас Легкий смог разглядеть.
Зрение подводило уже несколько лет, но в последний год –
особенно крепко. Все постепенно скрывалось в размытом тумане.
Он никому об этом не говорил, даже Верка не знала. Незачем
раскрывать столь явную слабость.
Когда-то Легкий метко стрелял, не хуже Алекса. Мог чуть ли не со
ста шагов пробить легавому лоб из тяжелой винтовки. Теперь бы
промахнулся и с пяти.
Не так давно, будучи наверху, в «приличных» кварталах, Легкий
заглянул в лавку оптика. Якобы, шутки ради. Смеясь, примерил те
стекляшки, что там продавались. И на миг туман отступил. Он снова
увидел мир ярким и четким, как в юности – но зеркало сообщило, что
стал похож на еврейского приказчика. Как перед людьми таким
показаться? Да и неудобно ходить с подобным дерьмом на цепочке.
