Деревья наступали на дорогу с обеих сторон, сливаясь в
серо-коричневый частокол со светлыми пятнами первого снега у
корней. Коридор, который они построили, упирался в тяжёлое чёрное
небо. Трасса осталась позади уже минут десять назад. На ямах и
кочках – здесь тоже когда-то лежал асфальт, но он стёрся, смылся,
снесён колёсами – не разгонишься. Вот и пришлось оглядеться, и от
того, что Илья видел, делалось неуютно. Ни души вокруг, ни единой
машины, никаких признаков жилья.
Над деревьями у обочины кружили чёрные птицы. Вороны? Если так,
то подозрительно велики. Илья приглушил музыку – как будто в тишине
проще и быстрее искать в лесной глуши никому не известную и
ненужную Ивановку. Нисколько! Зато отчётливо слышалось необычное
птичье клокотание с протяжным присвистом.
Засмотревшись, Илья не объехал яму. Бах! Зубы стукнулись, а
кофе, купленный в придорожном кафе, выплеснулся в подстаканник.
– Да где же уже этот поворот, – пробормотал Илья, надеясь, что
не пробил колесо.
Безлюдье угнетало так, что он бы обрадовался и дорожному
указателю – но здесь их не было. Как и связи. Илья снова бросил
взгляд на навигатор. Нет, ничего не изменилось. Стрелка как замерла
метрах в трёхстах от трассы, так и осталась неподвижной. Но хуже
всего, что садился сам телефон: в нём осталось всего двадцать три
процента заряда. А судя по карте, петлять предстояло немало. И как
это сделать, не зная пути? Тревога ёжилась и возилась где-то в
животе. Илья отхлебнул кофе и сосредоточился на дороге, стараясь
больше не смотреть в лес.
Он едет тут больше двадцати минут. Хорошо, что залил полный бак,
но всё равно тот уже наполовину опустел. Поворот направо давно уже
должен быть. Неужели он его не заметил и проскочил? Наверняка так и
есть. Нужно разворачиваться и двигать обратно. А если не пропустил,
что тогда? Снова сюда? Телефон за это время окончательно
разрядится, и у Ильи не будет хотя бы карты. И что потом?
Илья пытался отогнать нервозные мысли, но тогда на им смену
приходили другие, о цели его поездки, ещё более гнетущие. Для них
сейчас точно не время. Их он ещё успеет надуматься вволю.
Клацнув, машина подскочила на очередном ухабе, несмотря на то,
что Илья перед ним сбавил скорость практически до нуля. А за ним и
жутковатой толстой корягой, вытянувшей корни прямо на пути – как
будто подножку ставила – показался наконец-то желанный поворот.
Вот где началось настоящее бездорожье! Илья даже вспотел,
лавируя по узкому лесному проезду. Как выезжать отсюда, когда
уляжется снег? А в межсезонье после дождя? Пиковый туз на цепочке,
свисавший с зеркала заднего вида, качался, подскакивал и шлёпался о
лобовое стекло. «На удачу», – вспомнилось напутствие Маринки. Нет,
удачи туз Илье не принёс.
Проезд резко уткнулся в развилку. Сверясь с картой – телефон
теперь каждую минуту жалобно плякал: осталось одиннадцать процентов
заряда – Илья опять повернул направо. Дорога немного исправилась и
расширилась, напоминая о том, что её проложили люди, и, значит, они
всё-таки где-то здесь.
Кошка! Проклятая вылетела прямо под колёса из ниоткуда. Илья
даванул тормоз так, что машину повело. Он едва разминулся с большим
сухим деревом и остановился, промокнул ладонью лоб, потёр глаза.
Навалилась дикая усталость. Сколько же ещё ехать? Но раз тут кошка,
получается, и Ивановка где-то рядом. А может, ему показалось, и это
просто лесной зверёк?
Нет: точно кошка. Как ни странно, она не убежала в испуге, а
спокойно уселась под деревом, в которое едва не врезался Илья – с
дуплом, похожим на кричащий рот. И умывалась: вылизав лапу, тёрла
пушистую щёку.
Надо размяться. Спину тянуло. Илья вышел из машины, повёл
затёкшими плечами. Кошка замерла с поднятой лапой, глядя на него.
Пушистая, какая-то пыльная, как будто раскрашенная неряшливыми
рваными мазками в три цвета. Один глаз на чёрном, другой на рыжем.
А нос белый.
