— Идем.
— Ты уверена?
— Ты что? Передумала? Клем? Когда мы
еще посмотрим на настоящий звездопад? Идем.
— Ну, хорошо, — вздохнула
светловолосая восьмилетняя девочка, подчиняясь желанию подруги.
Признаться, она не очень хотела куда-то идти сегодня, но не могла
отказать любимой подруге. Они так редко виделись.
— Клем, ну что ты копаешься? —
нетерпеливо воскликнула темноволосая девочка и открыла окно в
детскую. Она не боялась упасть или разбиться, ведь по стене дома
вились большие лианы с толстыми и прочными ветками. Да и полукровки
почти с рождения умели балансировать.
Темноволосая спустилась первой,
поправила рюкзак и посмотрела на все еще горящее дальнее окно
кухни, где няня Олена пекла вкуснейшие булочки с корицей к
завтраку. Тея их обожала и очень скучала по этим самым булочкам,
когда уезжала в столицу. Но сильнее, конечно, скучала по Клем.
Именно поэтому она и собралась сегодня на вершину холма смотреть
звездопад, чтобы загадать желание и попросить небо никогда не
расставаться с любимой подругой.
— Клем, ну чего ты там копаешься? —
прошептала она, глядя, как медленно спускается подруга. Когда,
наконец, та достигла земли, Тея схватила ее за руку и потащила к
задней части двора.
Девочки нередко сбегали из дома на
ярмарку или на главную площадь, куда часто приезжал карнавал, или
смотреть на полеты радужных драконов. Если прийти в конкретное
время перед закатом, то можно увидеть, как они приземляются на
гигантской площадке, как проводники[1] чистят их и отводят в амбары
на ночлег. Правда, это Клем больше любила смотреть на драконов, а
Тея предпочитала ярмарки.
На улице уже было
тихо, но все еще светло от ночных магических фонарей. Девочки не
боялись улицы, потому что в их маленьком городе полукровок никогда
ничего плохого не происходило. Здесь все жили дружно, защищенные от
внешних угроз закрывающим город и небо над ним магическим куполом.
Дети Снежных песков не знали, что такое агрессия или преступление,
а вот в столице Илларии — Дарранате подобное было не редкостью.
Как-то Тея слышала, что преступления
каждой расы неравнозначны, как и наказания. Мама почему-то очень
переживала по этому поводу и даже ругалась с папой, когда он
приходил. Но папа не умел долго обижаться на маму, как и она на
него. Они быстро переходили от взаимных обвинений к поцелуям, а
потом папа оборачивался, сурово сдвигал брови и смотрел прямо на
нее. Тея любила смотреть в его глаза, особенно когда в них плясали
маленькие язычки пламени. Но они плясали только с ними, только
когда он смотрел на маму или на нее.
— Когда вы уезжаете? — с грустью
спросила Клем, ей тоже было больно расставаться. Тея с радостью
осталась бы здесь дольше, но она и по папе очень скучала, и по
Инару, и по их маленькому дому, по городскому парку, где ей иногда
разрешалось играть с другими детьми. Если бы Клем была там с ней,
то Тея была бы абсолютно счастлива.
— Завтра вечером.
— Понятно.
— Я буду тебе писать, обещаю.
— Я знаю, просто без тебя будет уже
не так весело.
— Ну… у тебя же есть «прилипала»
Самира, — немного ревниво бросила Тея.
— Она не прилипала, — обиделась за
другую свою подругу Клем. — Мне просто жаль ее. У нее совсем никого
нет.
— Бедная сиротка, — съехидничала
Тея. — Только ты не можешь отрицать, что она неблагодарная ябеда.
Скажи, кто настучал твоей маме, что мы ходим к амбарам подглядывать
за драконами?
— Она не со зла, — попыталась
защитить подругу Клем.
— Нет, со зла. Только она не тебе
хотела навредить, а мне. Думала — если скажет, что я подбиваю тебя
на неприятности, нас разлучат. Не дружи с ней.
— Я не дружу. Я ее жалею.
— Ты слишком добрая. Когда-нибудь
это станет проблемой.
— Не станет, — упрямо возразила Клем
и прибавила хода. Она не любила эти разговоры. Что с того, что она
добрая, что не может пройти мимо больного животного или птицы со
сломанным крылом. Разве это преступление — кого-то жалеть?
