Сидя возле костра, Лина грела озябшие руки. Ночь была прохладная и тёмная. Тоненький серп растущей луны не мог осветить поляну. Хотелось спать, но не было даже одеяла, которое можно было бы подстелить под себя, а для того, чтобы лечь на холодную сырую землю, девушка пока недостаточно устала. Лина который раз пожалела о том, что плохо продумала, какие именно вещи необходимо взять в дорогу. Сумочки с банковской картой оказалось явно недостаточно. Тяжёлый вздох наполнил лёгкие свежим, сырым воздухом.
Лина до сих пор не была уверена в том, что поступила правильно, оставив свою маленькую квартирку в большом, так и не ставшим близким ей, городе и направившись сама не зная куда. Сейчас она сидела и вспоминала, как потеряно брела по улицам, руководствуясь каким-то внутренним зовом и не ведая, куда заведут её уставшие ноги.
В первый вечер она попыталась примоститься на лавочке в каком-то незнакомом ей парке. Но вид направившегося в её сторону полицейского мгновенно заставил оставить облюбованное место. И Лине пришлось идти всю ночь и часть следующего дня, пока территория города не осталась далеко позади.
А потом, когда она, наконец, нашла себе укрытие под ивовым кустом на берегу небольшого озерца, пошёл проливной дождь. Тогда она промокла насквозь, и была уверена, что простудится. Но, видно, простуде в эту дождливую, промозглую ночь она оказалась не по зубам.
С того дня стало прохладнее. Постоянные проливные дожди мочили одежду и волосы, затем выглядывало солнце. И только успевала Лина обрадоваться, что, наконец-то, немного пообсохла, как снова начинался дождь.
Девушка взглянула на небо. Сейчас оно было чистым. Мерцали звёзды. Лина не считала дни, но судя по размеру луны, шла она недолго – не прошло даже недели. Вышла она в утро после новолуния, а сейчас лишь тонюсенький серпик молодой луны желтел среди подмигивающих ей сверху звёзд. Но Лине, почему-то, казалось, что идёт она целую вечность. Девушка не знала, что является причиной такого чувства – то ли постоянно преследующий её холод, то ли факт, что она ничего не ела с того самого дня, когда ушла из своего дома. Поначалу она была так рада, что оставила негостеприимный город со странными людьми, которым не было никакого дела до потребностей других. А теперь она брела неизвестно где и неизвестно зачем, мокрая, голодная и страшно одинокая.
Лина смотрела на языки пламени, пожирающие тоненькие веточки, которые она то и дело подбрасывала в огонь. Зрелище завораживало, будя какие-то неясные ощущения, пробуждая где-то в глубинах разума давно позабытые образы и тени. Что-то, навеянное то ли мечтой, то ли воспоминанием, мелькало внутри алых и голубых лент костра. Она видела лица, события, но всё это было настолько мимолётно, что не могло задержаться даже на миг.
Голова девушки медленно склонилась на подложенную под неё руку. Лина сама не заметила, как оказалась лежащей на влажной траве, веки её смежились. Ещё несколько раз через силу Лина открыла глаза, а потом, сама не заметив, как именно, тихо погрузилась в беспокойный, тревожный сон. Во сне всё перемешалось – вымысел, фантазия, рассказанные ей истории, Арон, Арес, она сама – такая маленькая, несуразная…
А потом она почувствовала прикосновение ласковой ладони к своей щеке и услышала близкий и родной голос, ласково зовущий её по имени:
– Лина, Ли-и-ина!
Девушка открыла глаза и уставилась в лицо подруги, не понимая, то ли это продолжение сна, то ли Паша действительно каким-то чудом оказалась на облюбованной ею прошлым вечером, скрытой густым кустарником и покрытой мягким, душистым клевером маленькой лесной полянке.
– Паша? – Лина села, слегка поёжившись.
