Моё самое раннее детское воспоминание начиналось с шума битвы, пожара и шершавых старческих женских рук, крепко прижимающих меня к себе. А ещё с холода, страха, запаха гниющих листьев и хриплого дыхания старой женщины, несущей меня по тёмному осеннему лесу.
Я помню, что была закутана с ног до головы в колючую, рваную шаль. Но от холода это не особо помогало. Меня так трясло, что зубы выбивали какую-то замысловатую дробь. Может, меня, конечно, трясло, и не от холода, а от страха, а может, и от того и другого вместе. Но мне была не важна причина трясучки, мне хотелось как можно быстрее попасть в мягкую кровать под тёплое одеяло, и успокоиться. Казалось, что мы очень медленно идём. Поэтому я всё время порывалась вырваться и побежать самой. Женщина, которая меня несла, всю дорогу шептала мне: «Тише, Тэсса, тише!».
Не знаю, сколько мне тогда точно было лет, но эта картинка чётко впечаталась в мою память. Так чётко, что часто приходила ко мне ночью в образе страшного сна, и я просыпалась от сильного стука собственного сердца. Но чем старше я становилась, тем реже мне снился этот сон.
Кто была эта женщина, которая смогла спасти меня от опасности, и кем была я до этой страшной ночи, я не знала. Единственно, что я знала, так это то, что меня где-то в возрасте четырёх-пяти лет подбросили на порог приюта, находящегося в Горзене — столице Южной провинции государства Фириндии. В этом приюте я и выросла.
Когда меня нашли, я смогла назвать только своё имя — Тэсса. Больше я ничего о себе не помнила или просто не знала по причине совсем ещё детского возраста. Так как на пороге приюта я оказалась в конце месяца Листопадника, недолго думая, приютское начальство дало мне фамилию Листопад.
В приюте нас таких было много: Листопадов, Жатников, Цветеней и Стужальников. Тем детям, кто не знал своей фамилии, давали фамилию в честь месяца, в котором они поступали на попечение приюта.
Все приюты в Фириндии содержались на деньги королевской семьи. А надзор за ними был возложен на губернаторов провинций. В столице каждой провинции обязательно был государственный королевский приют. Король старался заботиться о сиротах. А вот качество жизни, в отдельно взятом приюте, зависело от честности губернатора данной провинции.
В первые лет пять после моего появления, в нашем приюте было хорошо, тепло, весело и сытно. У нас были няньки, воспитатели и учителя. Для нас проводили уроки чтения, письма и счета. В свободное от занятий время мы гуляли в огромном приютском парке, в котором росли фруктовые деревья. По мере поспевания плодов нам выдавали корзины, и мы с удовольствием собирали ароматный урожай. Фруктов было так много, что их хватало даже на зимние заготовки. Кухарка заполняла приютский погреб всевозможными вареньями, с которыми мы зимой пили чай.
А ещё у нас были дежурства по приюту. Нас приучали к труду и взрослой жизни. Средние группы помогали нянечкам заботиться о малышах. Старшие девочки по очереди ходили помогать нашей кухарке. А мальчики в подвале своего корпуса, под руководством приютского столяра, занимались ремонтом мебели.
***
А потом наша тихая и размеренная жизнь неожиданно закончилась — у нас сменилась директриса. На смену старой госпоже Ветродуйной, тоже выросшей в нашем приюте, в котором она так и осталась работать, посвятив всю себя заботе о брошенных детях, пришла мадам Ойбрух.
Мадам Ойбрух была родственницей губернатора Южной провинции и попала на место директрисы приюта случайно. Губернатор решил избавить свой дом от надоедливой бедной родственницы и быстренько пристроил её на первое освободившееся место государственной служащей.
