Девушка на больничной койке казалась
хрупкой, как статуэтка. Даже круглый, выпирающий живот не мог
смазать этого ощущения.
Ее голова была обмотана бинтами, а
на открытых местах лица проступали темные пятна страшных
синяков.
Кислородная маска на лице,
капельница, тянущаяся своими щупальцами к тонкой руке, лежащей
поверх одеяла, размеренный писк приборов — все это резало ножом по
нервам, заставляло стискивать зубы и сжимать кулаки.
Нельзя жалеть. Не достойна.
— Артур, добрый вечер.
Я не заметил, как рядом со мной
появился Николай Громов — главврач частной клиники, а по
совместительству давний знакомый семьи.
— Добрый? — зло хмыкнул я.
— Прости. Мне жаль твоего брата. Мои
соболезнования.
Я только кивнул. Со словами тяжело
было.
Врач не уходил, стоял рядом,
нервируя пристальным взглядом.
— Я знаю, что тебе сейчас херово, но
времени нет. Она слаба. Если оставим как есть — до утра не дотянет.
И на себя, и на ребенка у нее не хватит сил. Тебе надо
решать.
Я не хотел решать. Зверел от одной
мысли, что придется делать такой выбор.
— Или мы не трогаем ее, и тогда
завтра можешь смело заказывать ритуальные услуги. Или достаем
ребенка.
Бледные руки с тоники пальцами, на
одном из которых поблескивало обручальное кольцо…не мое…
— Обычно в приоритете жизнь матери,
но…
К черту все.
— Спасайте ребенка.
Это единственное, что осталось от
моего брата.
— А девушка?
— Девушка, — бросил еще один взгляд
на бесчувственную пациентку, — мне плевать, что с ней будет.
Выкарабкается — хорошо, а нет — значит нет.
— Артур…
— Делай, что говорят, — я коротко
кивнул и пошел прочь. Потому что стоять возле палаты и смотреть на
нее сквозь стеклянную стену было невыносимо. Рядом с ней я
становился слабым. Идиотом. Рядом с ней я забывал о том, что она
сделала.
Правда далеко не ушел. Не смог.
Нервы, как канаты натянулись, тащили обратно, к ней.
Я ведь я ее когда-то любил. До
дрожи, до одури, до красной пелены перед глазами. Весь мир был
готов положить к ее ногам. А она…
Ненавижу.
— Передумал? — Николай встретил меня
хмурым взглядом.
— Да. Давай без комментариев.
Вытягивайте ее, всеми силами. Пусть живет.
Подальше от меня. Желательно на
другом конце Света.
— Хорошо, — он отдал распоряжение
готовить операционную.
— Это еще не все, — я не дал ему
уйти, — Когда очнется, скажите ей, что ребенка она потеряла.
Громов смотрел на меня недоуменно,
не понимая, что за хрень я творю.
Он и не должен понимать. Никто не
должен. Это только наше с ней дело.
— Ты же понимаешь, что так нельзя?
Так неправильно.
— Сколько денег я дал твоей клинике,
чтобы ты сделал вот это все? — выразительным жестом обвел шикарный
холл, с кожаной мебелью и аквариумами в полстены.
— Много, но…
— Дам в два раза больше. Но запрячь
эту историю настолько глубоко, чтобы ни один черт докопаться не
смог.
Громов молчал, недовольно поджав
губы. Уверен, что мысленно он просчитывал выгоду и уже решал куда
потратить внушительную сумму.
Всего-то и надо, разрушить одну
жизнь. Плевая услуга.
— Ты уверен, что правильно
поступаешь?
Нет.
— Абсолютно. Пролечишь ее и гони
прочь.
— Как скажешь.
Я даже не сомневался, что ответ
будет именно таким. Деньги всегда все решают.
— Позвонишь, когда можно будет
забрать ребенка, — отрывисто бросил я и ушел, чтобы не видеть, как
ее готовят к операции.
— Горько! Горько! — кричали мерзкие
гости, в очередной раз требуя страсти и показухи.
Мой жених — молодой, сильный как
ягуар, красивый настолько, что даже престарелая семидесятилетняя
нимфетка за соседним столом бросала на него плотоядные взгляды,
поднялся из-за стола и потянул меня наверх, вынуждая встать.
