Бежать было тяжело.
Ноги устали и были словно
резиновыми. В боку кололо, под нижними ребрами пульсировала боль,
мышцы в правом бедре периодически сводило судорогой, а перед
глазами прыгали какие-то совсем уж странные бледно-зеленые мошки.
Вдобавок мутило, да и вода, которую я взяла с собой в тамблере из
дома закончилась еще на половине пути. Снизив темп, я окончательно
сдалась. Перешла сначала на бег трусцой, а после просто пошагала,
старательно делая вид, что не скончаюсь с минуты на минуту, хотя
стараться было не для кого, ведь я была совсем одна.
Дойдя до ближайшего дерева, как
подкошенная я рухнула на траву. Наверное, устраивать забег в десять
километров по холмистому рельефу лесополосы было не самой лучшей
идеей, с учетом того, что к активным физическим нагрузкам я начала
возвращаться только две недели назад. Но спорт на данный момент
являлся для меня единственной возможностью снять стресс и
выплеснуть эмоции, преобразовав нечто разрушающее в нечто
продуктивное. Продуктивной быть очень хотелось, но не очень
получалось. Однако упрямство родилось если не раньше меня, то
определенно вместе со мной, а потому, несмотря на боль во всех
мышцах, и даже в тех, о наличии которых я прежде и не подозревала,
я со стоном поднялась и продолжила пробежку, убеждая себя, что
осталось чуть-чуть и это «чуть-чуть» не будет долгим.
Через двадцать минут я добежала до
дверей небольшого одноэтажного строения, расположившегося на
окраине входящего в черту города лесного массива. Здание находилось
на пустыре. Позади него высились многолетние еловые насаждения, а
сбоку, на небольшом удалении виднелись красно-оранжевые крыши
старых гаражей какого-то кооператива. Кому пришло в голову
обустраивать гаражи в месте, где после захода солнца страшно было
появляться в одиночестве и где до ближайших жилых домов семь верст
на верблюдах – непонятно, на факт их наличия оставался
неопровержимым.
Я с громким стоном выдохнула,
опираясь рукой об обшарпанную дверь и ощущая себя так, словно
легкие сейчас разорвутся на клочки, а ноги отвалятся. Кое-как
восстановив дыхание, достала из кармана спортивной куртки,
повязанной на бедрах, ключи. Воткнула их в старенький замок,
приложив значительные усилия провернула несколько раз и, потянув на
себя тяжелую, металлическую, местами проржавевшую створку, вошла в
помещение, некогда бывшее складом.
Здание принадлежало одной торговой
компании, которая благополучно разорилась пару лет тому назад. С
тех пор оно пустовало, оставаясь заброшенным и никем не
востребованным. Мне здесь нравилось, несмотря на обилие пыли и
паутины. Наверное, потому что сама себя я в данный момент ощущала
примерно также, как выглядел этот склад изнутри – пустой,
покинутой, наполненной различным хламом, который вроде и выбросить
жалко, но и оставлять смысла нет.
Бросив ключи на пустой металлический
бочонок вместе с тамблером, я избавилась от болтающейся на бедрах
куртки, потом подошла к длинному стеллажу и сняла с самой верхней
полки старенький кейс с кодовым замком. Провернув несколько раз
подвижные механизмы, набрала нужную комбинацию цифр. Что-то
негромко щелкнуло и крышка приподнялась. Раскрыв её полностью, я
уставилась на два пистолета, лежащих внутри. Слева - легендарный
«ТТ», который хоть и был сконструирован еще в начале прошлого века,
все еще не утратил своей популярности. Справа – классика жанра,
пистолет Стечкина, который массово использовался в «лихие
девяностые». Несмотря на чуть подпорченную репутацию и чрезмерную
громоздкость, Стечкин позволял стрелять быстро и кучно, что
обеспечивалось слабой отдачей и минимальным подбросом дула при
выстреле. Этим он мне и нравился. Его я и достала из кейса, не
забыв прихватить несколько полных обойм, а после захлопнув крышку
обратно.
