Во сне она вновь то кружилась в
вихрях, то плавно, гордо выступала в ритмах аргентинского
танго.
«Si supieras,
Que aún dentro de mi alma,
Conservo aquel cariño
Que tuve para ti
Quién sabe si supieras...»
– лилась «Кумпарсита» в исполнении
Карлоса Гарделя. Спортивные бальные танцы, закрытый чемпионат
области, на который приехали титулованные московские гости –
присмотреть себе талантливых учеников.
Танго сменил венский вальс, а
медленный фокстрот – бесшабашность квикстепа. Европейская программа
казалась Тане более простой, чем латиноамериканская, но к окончанию
соревнований она устала так, что почти не волновалась в ожидании
результатов. В этом сне ей снова было пятнадцать, она планировала
через несколько лет выступать в классе профессионалов, а пока
выступала в классе «С». Тренер уверенно говорила, что у нее
огромный потенциал и большое будущее. Стоя в рядах призёров, Таня
видела подтверждение этих уверений в пристальном взгляде московской
почётной гостьи.
– Танечка, тобой очень
заинтересовались, поздравляю! – прошептала ей тренер Лидия
Яковлевна, отыскав ее в толпе после окончания соревнований. – Жаль,
что твои родители не смогли приехать на чемпионат, я бы сразу с
ними поговорила.
– У мамы дежурства в больнице, ее
никто не отпустит на три дня, а папа опять уехал и неизвестно,
когда вернется.
– Ох уж эти медсёстры и военные –
вечно у них дети брошены, – проворчала Лидия Яковлевна.
– Здесь есть родители Серёжи, –
напомнила Таня.
– Зачем мне его
родители?
– Но как же... он мой партнёр по
танцам, – растерялась Таня.
– Партнёр – дело наживное, а на
высокий уровень мастерства ты с Силиным
не выйдешь, это всем понятно, – отмахнулась тренер.
Тане стало неприятно. Сережа Силин
был ее другом с самого детства, они вместе пришли в танцевальную
студию, вместе учились, жили в соседних домах, а сейчас, на пороге
юности, их отношения перешагивали тонкую грань дружбы и первой
влюбленности.
Сон продолжался, напоминая о
прошлом...
Впоследствии она так и не рассказала
товарищу о словах тренера, и, несмотря на всё недовольство и
попрёки Лидии Яковлевны, продолжала танцевать с ним – еще целый год
искрометной самбы, игривого и беззаботного ча-ча-ча, величавого
вальса.
И они уверенно продвинулись вверх, в
следующий квалификационный класс, а потом...
Они возвращались с очередных
соревнований. Сережа уехал с родителями, а Таня отправилась домой в
машине тренера: Лидия Яковлевна хотела обсудить с ней замеченные
огрехи в исполнении программы, а еще в отсутствие Сережи опять
завести речь о смене партнёра. Они неспешно катили по своей полосе,
когда им навстречу вылетела огромная фура – как сообщили позже, ее
водитель заснул за рулем.
Сон Тани закончился кошмаром: визг
тормозов, удар, темнота.
Она с криком проснулась.
Проснулась, чтобы оказаться в своем
постоянном кошмаре вечного приговора к неподвижности. Ей было всего
шестнадцать лет...
Спустя два года.
Глаза открывать не хотелось. Какой
смысл их открывать, если и так словно воочию видишь всё те же стены
с зелеными обоями в золотистую вертикальную полоску, всё то же окно
с темно-бордовыми занавесками, те же полки с дисками и комнатными
цветами, тот же суперсовременный телевизор на голосовом
управлении.
Телевизор по специальному заказу
привезли из Японии – сослуживцы отца всей дивизией скинулись на
покупку этого монстра, способного похвастаться всеми мыслимыми
ярлычками: и SMART, и QLED, и высочайшим разрешением, и расширенным
углом обзора, словом – этот гигантский плоский экран, занимавший
чуть ли не всю противоположную стену, был смонтирован по последнему
слову техники. Вернее сказать – по слову техники ближайшего
будущего, поскольку Танин агрегат уже сейчас совмещал в себе не
только телевизор и музыкальный центр, но и компьютер, электронную
библиотеку, мобильный телефон. На экране этого телевизора можно
было не только читать книги, но и прослушивать их аудио версии, а
также пользоваться скайпом, вацапом и делать звонки на любые
телефонные номера не только через интернет, но и через сотовую
связь. Важнее всего, что делать все это можно было, управляясь лишь
голосом.
