Темные грозовые тучи обволакивали
небо. Моросил мерзкий холодный дождь, как это обычно бывает осенью.
Капли монотонно стучали по крышам стареньких зданий небольшого
городка. Улицы были узкими, а площадь, и та одна на все селение.
Мрачные здания сливались с вечерним полумраком и бесконечно тусклым
небом, затянутым черными облаками. По пустынным улицам и бездорожью
рыскали люди в черных плащах. Они врывались в каждый дом,
попадавшийся им на пути, и безжалостно расправлялись с его
обитателями. Но это были не мародеры. Ночные гости хоть и забирали
жизни людей, но оставляли их имущество не тронутым. Им было нужно
что-то совсем другое…
Они кого-то искали. Бесшумно и
безжалостно вершили свои темные деяния создания ночи. Их лица едва
ли можно было разглядеть. Облаченные во все черное, они сливались с
тьмой безлунной ночи.
Большую часть жителей этого городка
составляли люди, живущие в нищете и бесправии. Среди них были и
преступники, скрывающиеся от закона, и разорившиеся господа, и
бесправные сироты, и бастарды знатных лордов, и прочая шваль. Двух
и трех-этажные домишки, выстроенные вдоль дороги, стояли на честном
слове. Дерево давно почернело и разваливалось на глазах. Едва ли
здесь вообще можно было жить.
Он был там. Человек, которого они
искали. Он наблюдал весь этот хаос из своего окна. Слегка одернув
занавеску, он видел все это. Его золотисто-карие глаза безразлично
наблюдали за всеми этими ужасными вещами, происходившими за окном:
мужчин и женщин выволакивали на улицу и безжалостно избивали. Детей
и стариков люди в черном не удостоили другой участи. Если местное
население оказывало сопротивление, ночные гости немедленно
расправлялись с ними.
Он видел, как невинные люди бьются в
предсмертной агонии, он слышал их крики и стоны, но по-прежнему
оставался равнодушно спокоен... Человек молча наблюдал, одернув
старую зановеску. Он знал, что однажды люди в черных плащах
доберутся до него, а потому медлить было нельзя…
Он закрыл штору и отошел от окна.
Человек очутился посреди небольшой комнаты в одном из таких домов.
Внутренне убранство этой лачуги не блистало особым разнообразием.
Кое-где протекала крыша, и деревянный пол был мокрым от дождевой
воды. Здесь почти не было мебели, лишь продавленный старый диван,
пара пустых книжных полок, старый зажженый подсвечник и старенький
шкаф с оторванной дверцей. В доме было две двери: одна из них вела
на улицу, другая в еще более скудно обставленную комнатушку.
Толстый слой белой пыли лежал на старой деревянной мебели, скрывая
ее настоящий цвет. Вопреки всему этому «убранству», посреди комнаты
лежал большой красный ковер. Посреди сырости и пыльного полумрака
он не мог не выделяться. Бархатистая пурпурная ткань паласа была
здесь, несомненно, лишней. Такой же чужой, как и человек с
золотисто-карими глазами.
Он резвыми, но степенными и довольно
тихими шагами проследовал на кухню. Отворив дверь, человек очутился
в менее просторной, но более заставленной комнате. Там была и пара
потрепанных старых кресел. И что-то на подобии печки. И большой
письменный стол, который занимал собой почти все пространство. На
нем стояло множество различных склянок и колб с разноцветными
веществами: красные, фиолетовые и даже синие жидкости были в них.
Человек прошел к одному из кресел и расселся за столом. Тусклым
освещением служила зажженная почти догоревшая свеча
подсвечника.
Теперь мы можем рассмотреть его лицо
поближе: не смотря на полумрак, отчетливого виднелись черты его
красивого лица: золотисто-карие глаза ясно сверкали, густые брови
немного хмурились, подчеркивая высокий лоб, черные шелковистые
волосы, зачесанные назад доставали ему до самых плеч. Одет он был в
черный потрепанный кашемировый костюм, который вопреки все этой
окружающей его бедноте, выдавал в нем человека знатного, и
подчеркивал его стройную фигуру. Он был молод и довольно красив, а
на вид ему было не больше тридцати.
