Ида Виленто смотрела на собственное лицо. Это почти как в
зеркале – если бы не другая мимика, жесты, другое… всё.
Странная ирония: в прошлой жизни у них были одинаковые имена, в
этой – лица. И еще – по две смерти на каждую, и обе – на двоих. А
больше – абсолютно ничего общего.
Кроме того, что теперь, кажется, они все-таки самые близкие друг
другу люди. Пожалуй, само это слово звучит очень верно: близнецы.
Ближе некуда. Единственные, кто знает друг о друге то, чего никому
не расскажешь.
Сейчас лицо ее близняшки кривилось: Ада собиралась
разреветься.
– Не знаю я, что с этой их магией-шмагией делать! Это ты у нас
тут… умная шибко, а я академий не кончала! Не понимаю я этих ваших
векторов-шмекторов! Зачем я вообще сюда попала, да лучше б я там с
концами померла, что я, рая себе нормального не заработала, всю
жизнь как проклятая вкалывала, так теперь и тут! – она в отчаянии
взмахнула рукой, и на комоде в другом конце комнаты взорвалась ваза
с цветами. Натурально взорвалась, брызнув во все стороны
мельчайшими осколками и цветочным фаршем. Глянув на нее, Ада
наконец всхлипнула, и из ее глаз водопадом хлынули слезы.
Ида внимательно посмотрела на комод и снова перевела нечитаемый
взгляд на сестру.
– Меня тоже раздражала эта ваза. Но тебе просто стоило бы
самостоятельно заняться интерьером своей комнаты – вряд ли родители
бы были против. Мне же не отказали.
Ада продолжала плакать, не слушая ее, и Ида вздохнула.
– Зин, – она нарочно использовала это имя, их общее имя,
которого здесь не знал больше никто, – не гневи бога. Или в кого ты
там веришь. Вот скажи… чем ты занималась в свои четырнадцать…
там?
– Коровам хвосты крутила, – буркнула Зина-Ада. – В школе я
училась. А из школы на колхозную ферму бегала – мамке помогать. Это
ты как сыр в масле каталась! И школа тебе, и этот твой…
университет! А я? Я тут как дууууууура!
Ида очень глубоко вдохнула воздух. И выдохнула. И даже не стала
подтверждать очевидное – хотя очень хотелось. Педагогические навыки
не позволили.
Детство бабы Зины там, в том, прошлом мире, пришлось на
послевоенные годы – легко и сытно тогда никому не было. Но сейчас
перед ней была просто девчонка, не верящая в собственные силы.
Такая же, как ее восьмиклассники.
– А тут ты благородная леди! И тебе снова четырнадцать! У тебя
молодые мозги и сколько угодно возможностей поступить в академию, в
университет или куда захочешь! Даже магия у тебя есть! Ты можешь
заняться вообще чем хочешь! Вот только по сравнению с местными
детьми у тебя есть огромное преимущество: знание людей – они во
всех мирах одинаковы, и опыт целой жизни, и не самой простой
жизни…
– Угу, коров доить умею и картоху окучивать. Очень мне это
поможет! А этой твоей ледью блаародной быть не умею!
– Невелика наука. Да и время у нас пока еще есть – научимся…
обе, – Ида обернулась к окну, краем глаза уловив какое-то движение.
Ну, конечно, Котангенс опять на бреющем полете несется, паразит,
прямо над городом! Если он еще раз снесет какую-нибудь башню… или…
эй, а что он вообще делает над ратушей? Он что, решил ее…
...Пометить?!
– От паскуда! – с каким-то даже восхищением протянула сестра,
проследив за ее взглядом, но тут же снова протяжно всхлипнув. –
Зинк, а Зинк... а правда – ну шо мы тут делать будем, а?
– Что и обычно, – Ида пожала плечами, продолжая мрачно наблюдать
за вихляющими победоносными виражами питомца. – Драконов на скаку…
то есть на лету останавливать… и уши обрывать! Ну и по горящим
замкам шастать… предварительно их подпалив, скорее всего.
Тусклая лампочка над головой затрещала и моргнула. “Надо,
наконец, нанять кого-то, чтобы заменил провод”, – отстраненно
подумала Зина. Провод, перемотанный скотчем в нескольких местах,
был протянут прямо поверх стены, закреплен кое-как и провисал в
нескольких местах. Что поделать, если в этом доме много лет жили
только одинокие женщины. Попросить… соседа? Как бы хуже не
сделал.
