– Как же так, деточка… как же мы теперь… да как же ты… –
кормилица подвывала, не останавливаясь, на одной ноте, и от ее
причитаний начинало потихоньку уже звенеть в голове – будто и так
все недостаточно безнадежно.
– Цыц, дура! – дядька Семен из конюших, что учил когда-то в
седле сидеть, будто прочитал Алькины мысли. – Может… может,
обойдется еще. Вдруг… эээээххх…
В глазах у него самого стыла влага, но он по-солдатски хлопнул
девушку по плечу – так, что Алевтина привычно чуть присела. От его
грубоватой заботы и тоски, читавшейся во взгляде, хотелось
подхватить тоненький нянькин скулеж. Ну или просто и безыскусно
разреветься. И, может, даже броситься дядьке на шею, размазывая
слезы по лицу и умоляя защитить, охоронить.
Так умоляя, как совсем не подобает царевне.
Но под локти ее все еще придерживали стражники – не дернуться, а
из узкого окна во втором этаже терема презрительно и холодно
наблюдала, кривя губы, Наина. Красивая, надменная, гордая.
Настоящая царица. Та, что намеревалась занять ее место. И
доставлять ей лишнее удовольствие Алька не собиралась.
Горничные и сенные девки тихонько всхлипывали, утирая глаза
передниками и подолами, дворовые мужики отворачивались. А вот из
бояр никто проводить не вышел – боятся.
Елисей стоял чуть в стороне от ревущей и причитающей челяди,
смотрел отчаянно и безнадежно, закусив чуть полные, красиво
обрисованные губы. Поймав ее взгляд, шепнул едва слышно:
– Жди. Я приду. Найду тебя.
Не кивнула – только опустила ресницы. Ни к чему давать Наине
лишний повод быть настороже.
И все же та заметила что-то. Приподняла брови понимающе и
насмешливо.
Бросив последний взгляд в узкое окно, Алевтина вскинула голову,
распрямила плечи. Она – царевна и законная наследница престола
своих предков. Никто не поведет ее силой. Резким движением
стряхнула руки стражей и ровным шагом, с прямой спиной сама прошла
к карете – черной карете с зарешеченными окнами.
***
Дорога шла через лес уже не первый час, и за зарешеченными
оконцами давно стемнело. Ехали шагом – спешка была ни к чему,
добраться планировали только к утру. Узкий серпик месяца едва
светил, и в черной коробке кареты мгла стояла кромешная. Немолодая
служанка дремала на второй лавке, посвистывая во сне. Аля мысленно
хмыкнула: хорошо хоть, стражу с ними сажать не стали.
А еще хорошо, что Наина не опустилась до того, чтобы обыскать
ее. Узкий нож Алька стянула с кухни и припрятала в сапоге загодя.
Всегда приятно ведь, когда враги тебя недооценивают.
Наина – ведьма, хоть и недоучка. И, как всякая ведьма, она
слишком полагается на свое ведовство. Всякий, кто чарам не обучен,
мнится ей вовсе беспомощным, беззащитным. И многого, ох многого,
она об Альке не знает.
Действовать приходилось медленно, осторожно, замирая всякий раз,
как карета подскакивала на очередной кочке, чтобы ни в коем случае
не звякнуть о металл металлом. Замок-то здесь вовсе простенький,
только подцепить задвижку да потянуть… получилось!
Аля осторожно придержала дверь – нельзя сразу распахивать,
заметят! – и выглянула наружу. Возницу отсюда было не видно, а вот
стража на облучке и вовсе, кажется, задремала. Тем лучше! Зато
позади кареты следовал целый конный отряд – и уж там-то никто не
спал. Ехать им на узкой дороге приходилось колонной по двое.
Царевна медленно, замирая и осторожничая, попробовала, как ходит
дверь. Хорошо! Петли смазаны, стоит отпустить – бесшумно
захлопывается сама. Главное – выскользнуть незаметно. Попытка будет
только одна. Пусть все звезды сойдутся!
Дорога чуть вильнула, и ветки кустов у обочины заскребли по
дверце кареты. Месяц как раз в этот миг скрылся за облаком. Ну –
похоже, лучшего момента и не будет. Пора!
