– Я тебе сколько раз говорил, курица
безмозглая, «Искры костра» – это тебе не желтая пресса!
Безмозглая курица – это я. «Искры
костра» – солидный журнал, в котором я работаю. Или, вернее,
работала.
– Кристина, ты меня слушаешь? –
продолжал надрываться мой начальник. – Ты ж не автор фэнтези! Ты
про прорыв плотины пишешь! – листья бумаги полетели прямо мне в
лицо. – Это была последняя капля. Ты уволена.
Опираясь на стол, он тяжело сел в
кресло, которое запищало. Я бы тоже пищала, если бы на меня центнер
каждый день садился сверху.
– Но есть один шанс, – поманил меня
пальцем мой начальник.
Я подошла ближе к столу, он протянул
мне руку, и как только я дала ему свою, резко дернул. Чудом обогнув
острые углы стола, я приземлилась на его пухлые колени. Кажется, на
причинном месте было какое-то пятно? Надеюсь, показалось.
– Только для тебя, – продолжал он
елейным голосом, – я выделю пару минут, (пфф, уж не больше, точно),
чтобы принять эту статью еще раз. Нам все же нужны талантливые
авторы, мне нужны, – он с силой сжал мое бедро, второй рукой
пытаясь залезть мне в кофту.
Ну уж нет! Не на ту напали, ваше
толстожопое светлейшество. Я схватилась за первое, что попалось мне
под руку и саданула начальника по руке. К его несчастью, ближе
всего лежало пресс-папье, еще сталинских времен, с красным серпом и
молотом. Тогда все делали на совесть. Это я поняла, когда начальник
с визгом поросенка спихнул меня на пол и запрыгал около стула,
тряся рукой и извергая нечленораздельные вопли.
– Лахудра! Пошла вон! Уволена! Без
отпускных! Без оклада! Чтобы духу твоего в издательстве не
было!
Он продолжал прыгать и вопить, а я
спокойно встала (торопиться мне уже некуда) и гордо вышла из
кабинета. Моя карьера журналистки на этом, видимо, была закончена.
Этот жирный боров такого не прощает, многие девочки, отказавшие
ему, так и не нашли потом работу в журналистике. Ну и черт с
ним!
Я собрала свои вещи, все уместилось
в мою дамскую сумочку. Благо, журналистам для работы нужен только
карандаш и блокнот.
На улице кипел рабочий полдень,
кто-то торопился с поручениями, кто-то на обед, только мне спешить
было больше некуда.
– Эй, девушка, – какой-то парень
сделал передо мной реверанс, – вы сегодня просто великолепны.
Ну да, конечно, проблемы украшают. Я
демонстративно отвернулась в другую сторону, делая вид, что не
слышу. Но парень оказался настойчив.
– Вы не подумайте ничего плохого, –
подошел он сбоку, пытаясь заглянуть мне в глаза, – но вы просто
шикарно выглядите. Муза! – он воздел руки к небу. – Такие как вы
должны вдохновлять великих!
На последней фразе он повысил голос,
и прохожие стали оборачиваться. Я поспешила проскользнуть мимо него
и скрыться в толпе. Еще один кавалер за сегодня – уже перебор.
Идти в середине дня было некуда.
Дома никого нет, Лешка работает допоздна. Да и моим новостям он не
обрадуется. Мы еще прошлую квартплату не отдали хозяйке. Сумочка
завибрировала от телефонной трели. Как всегда, вспомнишь Лешку, он
тут же звонит. Как чувствует.
– Привет, дорогой, как дела? Занят
сегодня, наверное, весь день?
В трубке раздалось недовольное
сопение. Вот не люблю, когда он так делает, как поросенок.
– Если ты мне скажешь, что у тебя из
двух новостей осталась только одна плохая, – начал он.
– Есть немного, – замялась я.
Ну все, сейчас крика будет, прохожие
оборачиваться начнут. Я автоматически убрала звук на телефоне до
минимума.
– Меня уволили.
– Кристина, – тихо проговорил он. Не
к добру это. Если я не Крис, Крисеныш или Крисулька, дело плохо, –
ты понимаешь, что нас выгонят из квартиры? Мы бомжевать пойдем. На
вокзал.
– Ну Леш, – начала я строить из себя
дурочку, – он ко мне приставал, между прочим. И называл плохими
словами. Очень.
