«Они хотели похоронить нас, но
они не знали, что мы семена».
Мексиканская
поговорка
Пролог
Отомсти.
Единственный раз моя мать произнесла
это слово вслух. Едва слышно, почти беззвучно. Но я услышал,
прочитал по губам и испытал облегчение.
Пусть она не всегда могла вспомнить
мое имя, я с этим почти смирился и ждал от нее совсем другого.
Одобрения, благословения, напутствия, разрешения…
Мне необходимо было знать, что ей
это тоже нужно, что всё не зря и я не один веду войну с теми, кто
когда‑то легко и играючи лишил ее свободы, а меня – выбора.
Хотя если копнуть глубже, то выбор
был, и, возможно, не один, но я не видел и не искал легких
путей.
Дорога мести и ненависти – мое
осознанное и взвешенное решение, а значит, и ответственность за
сотни смертей мне придется нести наравне с теми, кого я автоматом
зачислил в свои враги. Неподъемная ноша для человека, которому не
чужды нормы морали и муки совести. Я давно исключил себя из этой
категории.
Главные уроки «Улья» успешно усвоены
и закреплены. Годами играя роль бездушного, хладнокровного монстра,
я и сам не заметил, как утратил всё, что меня отличало от НИХ.
«Ненавидя кого‑то, ты ненавидишь
в нем нечто такое, что есть в тебе самом»[1].
Возможно, так и есть…
Ненависть – страшное чувство. Стоит
пригласить его в свое сердце, оно завладевает тобой, как
смертоносный вирус, проникает в каждую клетку и поглощает
полностью, без остатка, без шанса на исцеление.
Я научился ненавидеть в десять лет и
в этом же возрасте разучился любить. Детские мечты рухнули, звезды
погасли, мир утратил краски. Ничего не осталось, кроме черной
бездны внутри меня, наполненной жаждой мести. На протяжении долгих
лет я жил, дышал, лгал, играл и убивал только ради этой цели.
Манипулировал, предавал, просчитывал каждый шаг. Невзирая на
жертвы, реки крови и сотни положенных жизней, я шел вперед, ни разу
не позволив себе оглянуться назад.
Час расплаты настал.
Я встречаю его без колебаний, без
сожалений, без мук совести. Без чувств. Моя мать никогда не узнает,
что я сдержал свое обещание, но и это больше не трогает кипящую
черную клоаку внутри меня.
Они здесь.
«Ад пуст. Все дьяволы сюда
слетелись»[2].
«Так сладок мед, что, наконец,
он горек. Избыток вкуса убивает вкус»[3].
Один за другим они заходят в
королевский лофт, занимая подготовленные для них места. Разряженные
в люксовые бренды, благоухающие дорогими изысканными ароматами,
блистающие дизайнерскими украшениями и прячущие свои звериные морды
за масками – лучшие представители человечества. Они сами записали
себя в касту избранных, поверили в свою исключительность и
безнаказанность.
Вседозволенность… Пожалуй,
скандальный маркиз де Сад дал лучшую характеристику этому
явлению:
«Каждый из нас представляет себе
Рай как прекрасное общество, полное чудесной вседозволенности,
абсолютно лишенное каких‑либо запретов. Но никто не догадывается,
что и в Раю могут быть свои жестокие правила».
Сегодня правящая элита «Улья» и
узкий круг приближенных на своих дорогостоящих шкурах прочувствуют
всю жестокость созданной ими же системы.
Никакой пощады.
Никаких правил.
Ни единого шанса на спасение.
То, что они считали рукотворным раем
и островком истинной свободы для выгула личных демонов, сегодня
превратится в утопающий в крови ад.
Финальная игра года начнется через
считаные минуты. Шестая за время существования острова. Это будет
грандиозное шоу, повторить которое еще долго никто не
осмелится.
Влиятельные гости и главы совета
вальяжно усаживаются в свои роскошные кресла, установленные вокруг
овального стола. Перед каждым из прибывших закреплены интерактивные
голографические экраны с индивидуальным доступом к трансляции.
Главы верховного совета размещены строго по четырем сторонам света
согласно сферам мирового влияния. Их места просторнее, кресла
напоминают средневековые троны королей. Заняты только три.
Четвертый трон пустует в ожидании организатора шоу, к нему вплотную
примыкает пятый, предназначенный для королевы «Улья». Он тоже
временно свободен.
