Глава 1 Где начинается знакомство девиц с миром проклятым
«И женщине надлежно смирение
проявить и разумение, ибо в том суть женская, и сила, данная свыше.
Тогда как мужская суть зело придурью всякою испорчена, оттого и
неспокойна, в движении пребывает, в поиске себя и великих
свершений».
«Размышления о сути женской и
мужской, а тако же о тяжком бремени супружества и прочих важных
сутях».
Спящим государь всея Вироссы и
земель прилегающий, выглядел до того мирным, что желание пнуть
братца куда-то взяло и исчезло. Во сне он шевелил губами и пускал
пузырики, губы его то и дело растягивались в улыбке, а светлые
реснички дрожали.
Мудрослава вздохнула.
И наклонилась.
Дернула за косу.
- Ай! – возмутился братец, косу к
себе отбирая. – Совсем оторвешь, а её, между прочим, знаешь, до
чего непросто крепить?
- Не знаю, - Мудрослава прижала
палец к губам и огляделась.
Пусто.
Тихо.
Солнце только-только светом
плеснуло. Небо серое. И на этой серости темными тенями проступают
окрестные скалы.
Девки спят.
И боярыни, которых для порядку
отправили, правда, выбравши из тех, что родом поплоше, а то и вовсе
сироты. Сироты-то, небось, капризничать не будут.
И служанки.
- Рань несусветная, - Ярка поскреб
ребро. Ночная рубаха сбилась, перекрутилась, и теперь из горла
выглядывало это вот, чересчур уж мускулистое для девицы, плечо,
рыжим пушком покрытое.
- Рань. Самое время оглядеться. Или
тебе не интересно?
Мудрослава прищурилась.
Чтоб её неугомонному братцу и не
интересно было? Вона, вскочил, рубаху обтянул, правда, резковато
чересчур, отчего ткань затрещала, а плечо выглянуло совсем уж
неприлично.
- Переодевайся.
Сама Мудрослава отвернулась, больше
для порядку, чем из стеснения. А ведь вырос братец. Пусть и не так
высок, как отец, и крепости ему не хватает. Вона, тощий весь, что
кошак по весне. И взгляд такой же, задумчиво-блудливый.
Женить его надобно.
И поскорее.
Наследников опять же. Глядишь,
появятся наследники, то и заговорщики попритихнут с планами своими.
Вот только на ком…
Мудрослава подавила тяжкий
вздох.
И вправду, что ли, смотрины
устроить? Потом, после, по возвращении? Но Яр точно этакою мыслею
не проникнется. Да и на кого там смотреть? Девок худородных не
допустят, а кого из знатных, тех он уж не по разу и не по два
видывал. Все хороши, белы и румяны, да только за каждою родичи
гурьбою стоят.
Отцы да матери.
Дядья с тетками.
Племянники, племянницы и все-то,
кому надобно будет помочь, услышать, подсобить… этак и державы на
подсобления не хватит.
- Эх, хорошо-то как! – Яр потянулся
и рубаха, слабо треснув, поползла по шву.
То ли дело иноземная какая царевна.
Она, конечно, тоже при родне, но та будет далеконько, за морем, за
горами, а стало быть, коли и полезет вдруг в дела чужие, то не с
тою прытью.
Вот только…
Вспомнились ладхемские принцессы, на
коих Мудрослава, говоря по правде, весьма себе рассчитывала.
Вспомнились и от воспоминаний этих зубы свело.
Не девки, а не пойми что.
Кружева, шелка и перья. Лица
размалеваны. Волосья башнею уложены, а из нее перья торчат, будто
не особа благородного происхождения – хотя тут-то тоже имелись
вопросы – а девка худородная, в птичник кур блюсти
поставленная.
И главное, что на саму Мудрославу
обе поглядывали этак преснисходительно.
Островитянка была хороша. Особенно
статью. Глянешь на такую и сразу ясно, что деток родит здоровых,
крепких. Да и бояре с такою связываться поостереглись бы, особливо,
если б пришла она с дружиною, как водилось в старые времена. Да
только глянется ли она братцу?
Тут аккурат имелись некоторые
сомнения.
- Скоро ты? – Мудрослава обернулась
и вздохнула.
С рубахой и сарафаном Яр как-то да
сладил, а вот с косою запутался. Усевшись на полу, скрестивши ноги
– вид сделался самый что ни на есть непотребный – братец неловкими
пальцами пытался косу заплести.
