Глава 1. «Старый котелок», беды мастера Скиптона и три
силенсийские красавицы
Безвестный имерийский городок Силенсия, в котором Хорас Скиптон
много лет кряду держал гостиницу «Старый котелок», мог по праву
считаться если не краем света, то, по меньшей мере, его околицей.
Со всех сторон его окружали бесплодные пески, скалы, а там, где
высшие силы поскупились на скалы и пустоши, глаз печалило серое
холодное море. Порт в Силенсии пришел в упадок с тех пор, как
отважные мореплаватели-имерийцы проложили южные торговые пути, и
корабли здесь в последние годы появлялись лишь для того, чтобы
переждать бурю или произвести несложный ремонт снастей.
Разумеется, от таких перемен гостиничное дело страдало едва ли
не больше прочих, и Хорас частенько в сердцах говорил, будто
заколотит окна гостиницы крест-накрест, соберет мало-мальски ценное
добро и подастся к родичам своей жены, в солнечный Мелеус. Зимние
туманы Силенсии, приходящие с моря вместе с холодным ветром, сами
по себе были губительны для жизнелюбия, а уж если к ним прибавить
безденежье, скуку и отсутствие всяких надежд на перемены к
лучшему!.. Неудивительно, что госпожа Скиптон несколько лет тому
назад принялась хворать, ослабела едва ли не до беспамятства, а
единственным лекарством от ее болезни местный лекарь назвал теплую
и сухую погоду – аккурат как в ее родных местах. Так и вышло, что
три четверти года - осень, зиму и весну - Милли Скиптон поправляла
здоровье в шумном Мелеусе, переезжая от одной своей кузины к
другой, а одну четверть – страдала и чахла рядом со своим мужем в
унылой Силенсии, которая даже летом в подметки не годилась южному
побережью.
Нелишним будет упомянуть, что силенсийское семейство Скиптонов
состояло не только из Хораса и Милли. Как не были бы плохи дела в
Силенсии, однако время от времени дети рождались и здесь. В те
времена, о которых пойдет речь в этой истории, Скиптоны могли
похвалиться тремя прехорошенькими дочерями на выданье. Старшую
звали Табитой, среднюю – Урсиллой, а самой младшей дали звучное имя
Джунипер, но все соседи звали ее попросту Джуп, единодушно
посчитав, что семейству, владеющему всего-навсего захудалой
гостиницей, следует быть скромнее в выборе имен.
От здешней дурной погоды девиц Скиптон пока что хранило крепкое
юное здоровье, потому Милли оставила дочерей на попечение супруга,
хоть на сердце у нее при этом легла тяжесть. Гостеприимство
мелеусских родичей не простиралось безгранично, и матушка Скиптон
понимала, что для сохранения теплых отношений с кузинами навещать
родные места следует в сопровождении одной-единственной дочери за
раз - не более того.
Так и вышло, что счастливицы Табита и Урсилла уже побывали в
теплых богатых краях – каждая по разу, в прошлом и позапрошлом году
соответственно, - а Джуп изо всех сил надеялась, что этой весной
матушка Скиптон пришлет сразрешения своей родни приглашение и для
нее. В ожидании замечательного путешествия она, как обычно, вместе
с сестрами помогала отцу вести дела гостиницы – последний из слуг
попросил расчет еще в минувшем году.
Благодаря тому, что девицы Скиптон уродились крепкими и
смышлеными, Хорас сберег порядочно денег, ведь, в отличие от
наемных работников, дочерям платить жалованье не обязательно. С
малых лет дочери мастера Скиптона стряпали, подавали обеды и ужины,
мыли посуду, поддерживали чистоту в комнатах постояльцев и даже
штопали прохудившуюся в дороге одежду путников за отдельную плату.
Хорасу-отцу это совершенно не нравилось - ведь чего только не
наслушается девица в портовой гостинице! - однако Хорасу-дельцу не
оставалось ничего иного. Более всего он желал – и более всего
страшился! – наступления часа, когда Табита, Урсилла и Джуп выйдут
замуж. Замужество при некоторой доле везения могло изменить жизнь
девушек к лучшему, но гостиничному делу Скиптонов несомненно сулило
скорую гибель. В дни, когда гостиница пустовала, Хорас впадал в
меланхолию и мрачно думал, что следует покончить с этим
беспросветным мучением, выдать дочерей замуж как можно быстрее, а
самому отойти от дел и надеяться на милость зятьев. Но стоило
только усталому путнику переступить порог гостиницы – и тогда Хорас
в отчаянии представлял, как сложно будет угождать постояльцу без
помощи шустрой Урсиллы, любезной Табиты или старательной Джуп, а
мысли о возможном разорении жалили больнее, чем любые угрызения
совести.
