*
Ночной город заставлял мое сердце биться сильнее. Это была настоящая любовь или тахикардия. Каждая его мостовая приветственно здоровалась, каждый выщербленный камушек говорил: "Я тебя знаю".
Переулки были по-домашнему улыбчивые, а небо над головой самое радушное на свете.
Когда я очнулась, моя память наградила меня частичной потерей. Много из своего прошлого стерлось из нее безвозвратно. Хуже всего дела обстояли с людьми – их словно вообще не было в моей жизни. Кое-что иногда всплывало наружу, но туманные медузы воспоминаний мало чем помогали мне в жизни.
Говорили, что меня нашли альпинисты в заброшенной пещере, худющую, с синяками под глазами, я была укутана в огромную шкуру медведя. Врачи предположили, что столько времени выжить получилось из-за мяса мертвого зверя и дождевой воды, стекающей ручейками по обрыву.
Только я ничего не помнила. НИЧЕГО.
Маленькие улицы сменялись большими шоссе, а я все шла и шла через весь город навстречу неизвестности. Маленькой девочкой казалось, что эта дорога была нескончаемой, а сейчас мои ноги с радостью мерили большие расстояния.
На моем счету оказалась достаточная сумма денег для безбедного существования, а диплом психолога все еще согревал душу.
Как странно было устроено наше сознание, все что касалось работы, обучения и даже детства я помнила отлично – остальное – оставалось в тумане.
Наверное, у меня был сын, ведь иногда долгими бессонными ночами я с кем-то разговаривала. Где-то далеко на другом конце земли его голос отвечал мне, рассказывал о своей жизни, утешал и обнадеживал: "Мы обязательно встретимся"
Дорога неожиданно закончилась, да и ноги не выдержали – я сдалась. Солнце уже сделало целый круг по небу, а мое детство многое поставило на свои места. Все же это был родной город, только здесь сердце не болело, разрешая складывать разрозненные камушки в красивую мозаику.
Почему-то появился перед глазами мальчишка, наверное, моя первая любовь. Кажется, у нас изначально не было шанса на счастье, но мы все чего-то ждали, на что-то надеялись. Чудо не произошло. Расставание было удивительно легким, я поплакала два часа и больше не вспоминала его никогда.
Таковы люди, они бьются головой о бетонную стену, и только разбив голову в кровь успокаиваются, и делают вид, что ничего не было.
На мою лавочку присел мужчина с небольшой бородкой, он долго рассматривал мое лицо, а потом воскликнул:
–Саша, милая. Как твои дела?
Его голос был знакомым, но черты лица с трудом отзывались в моей памяти.
–Добрый день, я, к сожалению, потеряла память, профессор.
–Странно, а то, что я профессор помнишь.
Моя недолгая история показалась ему занятной, он ужасно развеселился и предложил продолжить разрабатывать мою историю у него на пригородной усадьбе, так проблема с проживанием решилась сама собой.
**
Левый флигель огромного дома стал моим кабинетом. В небольшое окно стучались цветущие веточки молодой сливы. Они уже раскрыли свои нарядные головки, разрешая любоваться весенней нежностью. Иногда ветер слегка касался их своими нежными руками, и белые лепестки укутывали тропинки душистыми снежинками.
Что-то дрогнуло в моем сердце, словно вьюга была дорога мне, и по цветущему саду покатилась прекрасная песня.
Невинность белых, холодных касаний
сродни цветения диких страданий.
И прелесть растаявшего поцелуя
нас привлекает, тебя не виню я.
Ах, запах, что струится среди гор,
как дыхание зубастых каменных нор,
пусть ветер, словно преданный пес,
любви твоей весточку принес.
Бутон упругих желаний проснется,
когда к тебе медведь повернется.
И дождь струится, хлеща по щекам,
и дарит печаль твою лепесткам.
В тени одиночества долгих дней
ненастный холод твоих теней…
Профессор незаметно подошел ко мне со спины, погладил по волосам и ласково улыбнулся:
