Часть первая
Мое первое воспоминание о Валерии связано с ярким летним днем. Клочки синего высокого неба мелькали сквозь несущиеся сочно-зеленые листья огромных парковых деревьев и яркие и совершенно белые солнечные блики летели сверху вниз и отражались от ее ярко-белой футболки и гольфов. Она бежала впереди – быстро и легко, и вся мелькала, прыгала и отражала солнечные зайчики. Я жмурилась потому что не могла просто смотреть на нее. Движение остановилоь, она тоже замерла и обернулась. Вот тогда я впервые, кажется, по-настоящему увидела Валерию – ее всю – два тяжелых длинных хвоста из гутсейших льняных волос, длинные тонкие руки и ноги, огромные голубые глаза веселую улыбку и мороженое пломбир изящно по балетному схваченное тонкой длинной кистью. Мое – уже почти съеденное – таяло и капало мне на одежду. Я быстро запихала остатки сладкого размокшего вафельного стаканчика в рот и вытерла руку о свои темные шорты. Валерия взглянула на меня и засмеялась. В два прыжка подскочила она к детской коляске, где я сидела, и вручила мне свое мороженое. Ее стаканчик был холоден и крепок, как будто его только вынули из морозилки. Только один укус был отпечатан на твердом белом пломбире – четыре ровные и красивые метки передних зубов Валерии.
***
Потом Валерия куда-то исчезла. Говорить и даже помнить о ней было нельзя. И кажется, я совсем бы ее забыла, если бы не увидела ее однажды по телеку в рекламе. Высокая белокурая девушка в белом платье сидела одна за крошечным столиком на террасе кафе. Прохожие и народ за соседними столиками – никто не обращал на нее внимание. Бледное прекрасное лицо девушки выражало гримаску разочарования – губки вниз, взгляд из-подлобья. Но вдруг хитрая, но милая улыбка появлялась на ее устах. Она поднимала тонкий длинный указательные палец вверх – что означало “Идея!”, вставала и быстро шла в туалет. Там она мочила волосы под краном, с улыбкой массировала огромную белую пену на голове, в миг ее смывала, и наклонялась к сушилке. Разогнувшись она встряхивла головой и водопадище льняных блестящих локонов притягивал, преломлял и отражал весь свет в мире. Лицо ее обрамленное сверкающим золотом тоже преображалось – щеки розовели и губы наливались цветом, а синие как небо глаза на поллица торжественно сияли. Она выходила из уборной победившей королевой и прекрасный белозубый принц в приталеном пиджаке и брюках брал ее под руку и уводил ее по улицам Парижа (на заднем плане торчала Эльфиева башня и играла Парижская музыка) во дворец. Зачарованные наблюдатели смотрели вслед королевской паре – золотому водопаду длинных волос.
Я спать неделю не могла от восторга, когда впервые увидела этот ролик. Каждый день после школы я приклеивалась к телеку и ждала ее появления, хоть меня и ругали за невыполненные уроки…
Сидя в ванной, я мылила волосы так, как Валирия, – с улыбкой. Я добивалась такой же роскошной пены на голове и думала, что если же наш копеечный шампунь способен на такую богатую пену, какая же пена получается от настоящего шампуня Валерии – наверное, до потолка! Я вытирала свои длинные черные волосы жестким коричневым полотенцем, и когда они высыхали, я их вычесывала деревянным гребнем и – о чудо! Они тоже становились блестящими! Конечно, же не было таких роскошных волн, как у Валрии, и я чувствовала, что они не так пружинят, когда прохаживалась туда-сюда между стеной и кроватью. Я воображала себя Валерией. Но разве можно сравнивать? Пройдясь, по ковровой дороже, как по подиуму, я быстро заплетала волосы в косу, чтобы никто ни дай Бог не застал меня за этим занятием.
***
Я была уже почти большая, когда в первый раз ехала сама на электричке, но все равно боялась. Страшно было не само путешетвие, а момент прибытия – дело в том, что, я не помнила, как выглядит моя бабушка, которая должна была встречать меня. От волнения я впадаю в сонливость и поэтому задремала почти сразу, как оказалась зажатой между двойным немного запотевшим окном вагона и огромно женщиной в черной шубе и шерстяном платке. Ноги мои в дырявых сапогах были совершенно мокрые, но в заполненном вагоне было тепло. Я сидела в шапке и руковицах прислонившись головой к прохладному стелу. Мокрый снег вперемежку с дождем лился на тянувшиеся мимо леса и маленькие станции послеков городского типа. Вагон покачивался и говор людей убаюкивал. Мой правый бок, прижатый к стене вагона в чуть промокшей зимней куртке охлаждался, а мой левый бок тоже влажный, нагервался от огромной черной шубы. Я дремала, и проснулулась только на конечной, когда тепла я шуба отделилась от меня. Холод сразу охватил меня со всех сторон, я и затряслась. Огромная спина в черной теплой шубе удалялась, и догнать ее не было уже не возможно. Люди выходили и выносли с собой последнее тепло. Я сонная, мокрая и замерзшая, вытянула из-под сидения свой пакет и поплелась из вагона.
