Утренний звук трубы был для меня спасением. Он говорил о том,
что в мире есть нечто незыблемое, нечто такое, что останется, даже
если весь мир куда-то покатится. Так и вышло – мир катился куда-то,
подпрыгивая на кочках, мы летели вместе с ним, а труба просто
напоминала, что наступило утро, следует подниматься, умываться,
бежать на завтрак и на утреннюю тренировку. Если нет другого
задания от мастера, конечно же.
Я только успела привыкнуть к хорошему, и этим хорошим для меня
стал почти нормальный учебный процесс и практика в его же рамках –
все эти дозоры, дежурства и вылазки. Я что-то умела, а что-то –
пока ещё нет. Я сносно колдовала, не терялась в бою, умела ввести
противника в ступор сильными сторонами и пользовалась разными
приёмами как из прошлой жизни, так и из нынешней. Зато – в отличие
от большинства местных мальчишек того же возраста – с мечом
управлялась весьма посредственно, бросать ножи так и не научилась,
и собственно физической силы во мне было немного. Зато я брала
выносливостью и изобретательностью.
Но – всё это касалось сестры Феникс, давшей обет служить Ордену
стражей и мастеру. А что теперь касается представшей перед всем
честным народом Барбары Ливарио?
И не будешь ведь всем объяснять, что жила-была в тридесятом
царстве Варя Лискина, которая умерла и нежданно-негаданно оказалась
в теле тоже умершей Барбары Ливарио. И уже в этом теле встретилась
с братом стражем по имени Лео, который привёл её в Орден, и там она
назвалась сестрой Феникс.
А потом всё пошло кувырком. Предатели и изменники убили короля и
хотели убить принца Годфруа, наследника престола. Брат Лео
схватился за артефакт и утратил свою вроде бы крепко прибитую
личину, оказавшись ещё одним принцем – Руджеро, женихом Барбары
Ливарио. А я… выстояла в схватке с некромантом и встретилась со
своим здешним альтер эго – призраком той самой Барбары. И потом ещё
принц Годфруа, то есть уже король, добил – прилюдно подтвердил мои
права на все владения той самой Барбары.
Так что из политического кризиса все мы вышли вроде бы даже с
каким-то прибытком. Только вот… братец Лео, к которому я успела
привязаться, оказался совсем другим человеком.
О нет, он был прав. Наверное. Когда говорил о том, что важна
суть, а никак не внешность. Что ж, я тоже призналась, что на самом
деле вовсе не та красавица, какой он привык меня видеть, и вдруг со
мной тоже что-нибудь случится, и я окажусь Варей Лискиной – без
роскошных статей Барбары, без её красоты и без магии? Не знаю,
отчего такое может произойти, но вдруг? Когда вокруг тебя то и дело
происходит что-то такое, что в нормальной жизни бывает только в
сказках, ты привыкнешь ко всему и перестанешь удивляться вовсе.
Если я не смотрела на Лео – то он оставался тем же самым. Я
ощущала его магическую и жизненную силу – привычным образом. И для
него-то ничего не изменилось, только для меня.
Хотя… он однажды видел, что я умею убивать прикосновением, но
знал, что это вышло случайно. А теперь я, кажется, взяла
смертоносную силу под контроль, и стала – как некромант,
некромантом при том не являясь. Легко ли ему это знать? Или
наоборот – он доволен всем тем, что я, оказывается, могу?
Впрочем, он просил разрешения завоёвывать меня снова. И просил
выйти за него замуж – когда мы оба освободимся от обета. И я не
стала возражать – потому что зачем, пусть оно идёт себе, как идёт.
Душа болит, что называется, а сердце плачет, но вдруг мы
проникнемся друг другом заново, и всё образуется?
Вчера мы вернулись в крепость стражей уже в сумерках – пока
разбирались меж собой, пока говорили с принцем. Но мастер ждал нас,
и сидевший на воротах Медуза первым делом сказал, что нам обоим
велено идти наверх и докладываться. И заворачивал голову на Лео –
потому что тот ощущался, как раньше, но оказался выше и стройнее,
больше похожим на своего старшего брата. Наверное, ему тоже
придётся несладко – ведь к той личине привыкла не только я, но
решительно все, кто жил в крепости – и братья Ордена, и те, кто
заботился о наших повседневных нуждах.
