Глава 1
У свободы был вкус горелого пирожка,
запивать который приходилось горьковатым и явно подбродившим
компотом. По пальцам стекал жир, грозя добраться до кружевного
манжета, и Катарина, оглядевшись и убедившись, что никому-то здесь
не интересна, торопливо слизала каплю.
Зажмурилась от удовольствия.
Нет, жир горчил и жарили на нем явно
не первую порцию этих вот пирожков. И оттого горечь его пропитала
тесто, а на золотистой корочке то тут, то там появились весьма
характерного вида точки. Но само понимание, что она может вот так
взять и облизать пальцы…
Душа пела.
Сердце колотилось.
И только желудок опасливо заурчал,
предупреждая, что привык к совсем иной еде.
- Дорогая, - мьесс Джио к пирожкам
отнеслась с некоторой долей предубеждения, а компот, понюхав, и
вовсе отставила в сторону. – Не подумай, что я собираюсь
критиковать твой выбор, хочу лишь напомнить, что следующая
остановка лишь в Бристоне, до которого, если память мне не
изменяет, более двадцати миль.
Катарина икнула.
Она помнила.
Она прекрасно все помнила и даже
осознавала, что эти двадцать миль в почтовой карете покажутся ей
вечностью, и что не стоит усугублять ситуацию, вот так пробуя
весьма сомнительного свойства пищу, но и отказать себе в этакой
малости Катарина не могла. Более того, промычав в ответ что-то
невнятное, она вцепилась в пирожок зубами, и тесто лопнуло, правда,
не с той стороны, где ожидалось, и горячее повидло потекло на
пальцы, а с них не замедлило плюхнуться на юбку.
Что ж, следовало признать, что и у
свободы имелись свои недостатки.
Мьесс Джио молча протянула
платок.
- Благодарю, - Катарина позволила
себе еще одну вольность, ответив с набитым ртом. Но пятно платком
прикрыла.
И пирожок доела.
И даже без компота. Пирожок ладно, а
вот с компотом и вправду не стоит. Целительские амулеты далеко не
со всякой напастью справиться способны.
- Не сожалеешь? – поинтересовалась
мьес Джио, забираясь в карету. Та была огромной снаружи, но при том
удивительно тесной и душной изнутри.
Жесткие лавки стояли столь плотно
друг к другу, что Катарина невольно касалась других пассажиров не
только руками, но и коленями, что, кажется, весьма радовало пухлого
господина, устроившегося напротив. Во всяком случае, он поглядывал
на Катарину с немалым интересом и время от времени даже подкручивал
кончики великолепных усов.
Или вот доставал часы.
Откидывал крышку.
Глядел задумчиво, не столько
интересуясь временем, сколько используя возможность
продемонстрировать собственное состояние. Часы были позолоченными,
а цепочка, может статься, даже золотой. И сей факт весьма
заинтересовал соседку Катарины, женщину дебеловатую, степенную,
обожающую рюшечки и трех дочерей, имена, да и подробности жизни
которых, скоро узнали все, не зависимо от своего желания. Больше
всего доставалось господину, но он не злился, а напротив, явно
чувствовал себя польщенным.
Интересно.
И странно.
Странна теснота. Запахи, которых
становится все больше. Многие неприятны, но Катарина согласна
терпеть. И даже не тянется за платком, что пропитан розовой
эссенцией. Она разглядывает этих людей, столь необычных и
непривычных, что даже страшно.
Как она будет среди них?
Вот так просто… взять и жить? Она
уже забыла, что так можно.
- А вы, стало быть, вдова? – женщина
переключила внимание на Катарину. – И давно?
- Давно, - сердце екнуло.
А вдруг…
И тут же Катарина одернула себя. Это
просто разговор. Обыкновенный. Не стоит искать в нем скрытых
смыслов.
- Шесть лет.
- Сочувствую, - без толики
сочувствия сказала женщина. – Сколько вам лет?
- Двадцать семь, - и здесь Катарина
не лгала.
Какой смысл?
Женщина пожевала губами, будто
решая, стоит ли тратить на Катарину собственное время и драгоценное
мнение, но все-таки снизошла.
