Я встала сегодня поздно. Ночью маялась думами, вновь кружили
сознание тяжелые воспоминания. Так что встречу рассвета в лесу
пришлось пропустить.
Отделаться от привычки пить по утрам кофе не получалось, сколько
бы лет ни прошло. Меня манил аромат жареных зерен, а вот лесные
жители начинали от такого чихать и обходили дом стороной. Поэтому
сейчас, помешивая в ковшике свое варево, я никак не ожидала стука в
окно. Такого сильного, что стало понятно – к беде.
– Лиона, там медведю плохо! – затараторила сорока, отстукивая
черным хвостом чечетку.
– Какому? – я тут же отставила посуду, протягивая руку к
клюке.
– Твоему-твоему, Лиона. В капкан угодил, лапу себе отгрызть
хочет, но звать ведьму не велел.
– Я ему сейчас такую лапу покажу… – гаркнула грозно, так что
сорока юрко вылетела в окно, крича уже между деревьев.
– Это герцогский капкан, герцогский. Там и герб на видном месте,
и волк запах уловил.
– И волки там, значит, – пробубнила себе под нос, выходя за
дверь.
– И волки, и лисы, и зайцы с лосями, – продолжала выбалтывать
тайны сорока, наматывая надо мной круги. – А еще барсук
приходил…
Я протянула руку в останавливающем жесте, и разговорчивая птица
тут же умолкла. Ведьме перечить в лесу было не принято.
Закрыла глаза, представляя мишку своего, и сразу пришла картинка
произошедшего. С разных ракурсов, да с подробностями. Взбудоражен
был лес, поэтому поделиться спешил тревогой своей.
Вздохнула тяжело, будто наяву ощущая, как другу моему больно,
постучала основанием клюки по земле. Под ногами тут же засветилась
ниточка, маня прикоснуться. Можно и ногой было, сейчас не до
церемоний, но я всё же отвесила поясной поклон, дотрагиваясь до
тропки ладонью.
Сгибалась возле дома своего, а разогнулась на лесной опушке.
Зверья тут собралось видимо-невидимо, правильно сорока донесла.
Олени, которые вообще на открытых участках не появлялись, и те
пожаловали. Гвалт стоял – себя не слышно было, не то что
собеседника. Но заметив меня, тут же все стихли. А некоторые даже
пятиться начали.
Мишка мой посередине сидел, лисами окруженный. С десяток рыжих
вокруг, на плечах парочка, а одна на голову ему забралась, пушистым
хвостом размахивая. Утешители нашлись, тоже мне. Нет бы прибежать
сразу, хозяйке лесной доложить, а они тут все, изменники.
– Уйди с глаз, Лиона, – пробасил медведь, отворачиваясь.
Ага, как же. Покомандуй еще тут, косолапый.
– Мой это лес, Феоктист, не забыл? – сказала грозно, брови сводя
на переносице. Магией несло черной, да не сразу учуяла я, знать
только вблизи открывается. – Разбежались по норам все, а лисы
особенно. Злая я, сейчас колдовать буду.
По нестройным рядам собравшихся шепоток прошел, но все как
стояли, так и продолжили. Я аж заводиться начала. Вообще ведьму
свою слушать перестали. Зато вначале какой почет был, да уважение,
любо-дорого вспоминать.
– Непонятно я выразилась? – первыми мое настроение уловили лисы,
юрко разбежавшись в разные стороны. Потом волки ушли, подвывая от
обиды. Олени стояли до последнего.
– Может, подсобим чем? – вышел вперед старший с широкими
ветвистыми рогами. Молодой еще, но очень мощный.
– Я позову, если отдачу даст, отнесете к дому, там уже
приготовлено все на этот случай.
Олень склонил голову, удаляясь. Он уводил за собой стадо.
– Лиона! – медведь попытался отползти от меня, но тут же от боли
взвыл, что не преминули подхватить дежурившие неподалеку волки.
– Новой группой поддержки обзавелся? Вот уж не думала, что с
волками синхронно петь научишься, – насмешливо протянула я,
стараясь отвлечь друга от страшного.
– Вон пошла, я сказал! – Феоктист попытался встать, но его тут
же окружило черное облако.
– Дурачьем не будь и замри лучше. Я все равно не отступлюсь.
