В древние времена на северных окраинах Руси, на севере Новгородских земель, по берегам рек Сясь, Паша, Свирь и Оять жили люди, которые звались вепсами. Этот лихой народ промышлял охотой, рыболовством и нанимался к купцам новгородским в охрану торговых караванов. В разных исторических источниках вепсов-ушкуйников еще называют «пиратами рек, озер и морей».
Они добывали «меховое золото», которое меняли на зерно и соль у новгородских купцов. Привычки и обычаи вепсов-ушкуйников очень напоминали варяжские. Вепсы сами мастерили быстроходные парусные лодки – ушкуи[1]. Носы лодок они украшали резными фигурами в виде головы медведя – самого могучего зверя в этих лесах, – прозванного народом «Ошкуем».
Вепсы были отличными охотниками, владеющими луком, копьем, топором, ножом; превосходными лесными следопытами, умеющими прятаться в лесах, добывая лося и кабана, устраивая на зверя засады. Эти люди с отрочества обучались воинскому искусству: биться на мечах и пользоваться щитом. Им не было равных в стрельбе из лука или владении копьем и топором.
Внешне вепсы в большинстве своем были голубоглазыми и светловолосыми. В Новгороде их еще иногда называли «чудь белоглазая». Крепкие, широкоплечие, среднего роста, мужчины отличались крепкой рукой, привыкшей держать копье, топор, лук или весло. Женщины – красивые и стройные. Цвет волос у женщин мог быть разным, а цвет глаз – голубой или зеленый. Женщины занимались огородами, скотом, выделкой шкур и воспитанием детей.
Былина или Сказ о поселении Видл, о людях-воинах, живших там, и героических походах
История этого поселения как воинского началась с Владимира, которого на берегу реки Оять нашла Устинья, ходившая по ягоды с двумя сестренками. Владимир был весь в ранах. Самая большая, с запекшейся кровью, была на голове. Сестренки Маша и Аша побоялись подойти, а Устинья, как старшая сестра, подошла и потрогала тело лежащего на берегу воина. Он был горячий и без сознания.
Все люди, живущие в лесу, ходят с топором, и у Устиньи он был. Грозно посмотрев на сестренок, быстро пошла к небольшим деревцам осины, срезала их и понесла к лежащему на берегу воину. Девчонки быстренько сложили ветки вершинка к вершинке, комельками в разные стороны, но в одном направлении, перекатили тело на волокушу, впряглись и потащили к дому.
Дом их стоял не на берегу реки, а чуть поодаль, вверх по руслу ручья, чтобы скрыть жилище от лихих людей. Ручей тот дед девчонок называл Симак-ручей (журчащий). Деда звали Митрий, он у девчонок был за отца и матушку. Матушка померла два года назад от неизвестной хвори, слегла и утром не проснулась – не помогли настои деда, хоть он и смыслил во врачевании. А отец год назад пошел на охоту проверить силки да пострелять свежей дичи, и пропал бесследно.
Дом их стоял на вершине холма, а вокруг был разбит огород. Дом был добрый, из толстых сосновых бревен, маленький, крепкий, внутри разбит на четыре половины: кухня с выходящим очагом, женская комната, комната деда, в которой хранились сухие травы для врачевания, и мастерская для починки утвари хозяйской. Четвертая часть – для животных: коровы с бычком и пяти овечек. Посередине дома стояла печь с трубой, сложенная из камней и гревшая все четыре помещения дома.
Симак-ручей, текший с лесных плечей, втекал в реку Оять большим зигзагом, образуя заливное поле. От дома к реке не вела ни одна тропинка. Если дед Митрич собирался куда-нибудь сплавать, спускался вдоль ручья к спрятанной лодочке в высокой осоке и выплывал в реку с ручья. А плавал он в основном за солью и зерном, обменять шкуры куницы и норок, прикупить нож или что-то для хозяйства. Да и девчонок, бывало, радовал: то ленту разноцветную возьмет, то сарафан. Девчонки – красавицы, стройные, работящие, жили дружно, помогая друг дружке во всем.
