Я поняла, что беременна, ещё до наступления задержки.
У меня будет ребёнок от Ильи Ларина!
Не от мужа, а от любовника!
Одного-единственного раза хватило, чтобы залететь. Мне не нужен
был тест, чтобы подтвердить догадку, не нужен врач, не нужны
анализы. Я просто знала и всё.
Пазл сложился.
Илья тоже знал, что я зачну ребёнка. Он прекрасно разбирался в
таких вещах, словно сквозь кожу, мышцы и ткани матки мог видеть,
как его сперматозоиды проникают в мою яйцеклетку. У моего тела не
было от него тайн. Он и первую мою беременность распознал на сроке
нескольких дней.
«Мы связаны с тобой навсегда, — сказал он при расставании. — Но
больше ты никогда меня не увидишь. Прощай, Ульяна».
Теперь мне стало понятно, какую связь он имел в виду, — нашего
будущего ребёнка. Но, несмотря на это, Илья меня бросил. Да, по
моей настойчивой просьбе, но всё же! Уехал в Москву, зная, что я
беременна. Даже не попытался объясниться, предупредить меня о
грядущих изменениях.
Первое, что я испытала, узнав о беременности, — бесконечная,
безумная, всепоглощающая радость. Я стану матерью его ребёнка! Я
выношу и рожу ему наследника — не очередного малыша, которого будет
воспитывать посторонний мужчина, не обычного мальчишку или
девчонку, а настоящего наследника — по крови, по генам, со всеми
преимуществами и недостатками нашего рода. Маленькую копию своего
уникального отца. Только я в целом мире способна подарить Илье
действительно родного ребёнка. И если мне суждено умереть во время
родов — ну ладно, я умру. Как тысячи моих пра-пра-прабабушек. Как
та девушка с амулетом, которую откопал профессор Калач на заднем
дворе гостиницы. Таково проклятие нашей семьи. Малыша вырастят отец
и дядя, братья Ларины.
А вторая мысль вонзила нож в сердце: а как же Стёпка? Как мой
старший сыночек обойдётся без матери? Неужели ему суждено осиротеть
накануне первого дня рождения? Это несправедливо. Так не должно
быть.
Меня кидало от безграничного счастья к безграничному горю
несколько раз в сутки. Возможно, сказывалось влияние гормонов.
Возможно, я медленно сходила с ума.
Марку я ничего не рассказывала. Он оборудовал дома рабочий
кабинет, чтобы не ездить каждый день в город и проводить больше
времени со мной и сыном. Возился со Стёпкой с утра до вечера:
кормил, переодевал, спал вместе с ним. Урывками почитывал рукописи,
которые поступали в издательство, и вёл долгие переговоры с
редакторами, зажав телефон между плечом и ухом.
Я полюбила мужа ещё больше за фанатизм, с которым он отнёсся к
отцовским обязанностям. Я всегда считала, что он будет хорошим
отцом, но даже не представляла насколько. Его любовь к Стёпке
граничила с поклонением. Ещё бы! Получить в сорок лет долгожданного
вымечтанного сына от горячо любимой женщины — это кому угодно
снесёт крышу. Да и мальчик наш оправдывал звание подарка судьбы —
он был спокойным, улыбчивым и совершенно беспроблемным. Он с
удовольствием оставался со своей крёстной мамой Зоей, которая души
в нём не чаяла, и с прабабушкой Аней. Ел что давали, дрых в любой
ситуации и никогда не орал без причины.
Я любила его до головокружения, до выпрыгивания сердца из
груди.
Но новая беременность многое меняла. Я должна была позаботиться
и о втором малыше.
Несколько месяцев в разлуке с Ильёй, когда я вынашивала Стёпку,
дались мне непросто. Меня преследовали бесстыдные сны, я отчаянно
тосковала по любимому, но с катушек не слетала. Я научилась
контролировать свои эмоции. Когда он жил в лесной берлоге за много
километров от Мухобора, я худо-бедно держалась и вела будничную
жизнь замужней женщины. Мне нравилось тихое размеренное
существование без эмоциональных потрясений и сексуальных
экспериментов. Но сейчас меня штормило и бросало из стороны в
сторону, как на американских горках, хотя Ильи поблизости не было.
Он уехал в Москву. Я рассчитывала, что притяжение ослабнет из-за
гигантского расстояния, нас разделявшего, но этого не случилось. С
каждым днём мне становилось всё хуже.
