Об отце и ответственности
1
С детства я никогда не боялся брать на себя ответственность и знал, что смогу справиться с любой вещью. Это очень помогло мне в будущем, ведь страх только ограничивает и тормозит.
Я очень хорошо запомнил тот день, когда от нас с мамой ушел отец. Тогда мне было всего семь лет. В тот день была ранняя и еще теплая осень, но листья деревьев уже начинали покрываться золотисто-желтыми узорами. Пока отец собирал те вещи, которые еще не успел погрузить в свои сумки, я смотрел на реку, куда выходили окна нашего дома. Периодически мой взгляд провожал плывущие по синему небу облака, но мысли витали не здесь: уже в тот миг я прекрасно понимал, что отец уезжает навсегда, а еще что жизнь нашей семьи уже не будет прежней.
Когда сборы были завершены, я отправился провожать его. Помню, как отец на прощание буркнул что-то матери, которая в последнее время старалась делать вид, что его уже нет дома, а затем навсегда закрыл за собой тяжелую дверь. Помню, что у отца с собой было несколько тяжелых сумок, под их грузом он шел до станции медленно, немного сгибаясь, и оттого казался еще ниже ростом, хотя и так был невысок. Я все время внимательно смотрел на его лицо, светло-русые волосы и блестящие на солнце усы, словно впитывая его образ. Глаза его, светлые и обычно очень озорные, при этом тоже блестели. Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Женька, обещаю, я буду писать тебе письма. И вообще, захочешь – приезжай ко мне! Так вот бывает у взрослых, ты на меня зла не держи… Вырастешь – поймешь.
Я кивнул и тихонько выдавил из себя слова, чувствуя, как ветер треплет мои волосы:
– Да, пап. Я скучать по тебе буду.
Он заключил меня в объятия на короткое мгновение, затем развернулся, взвалил на себя оставшийся багаж, слегка улыбнувшись, потрепал мои волосы, говоря: «Ну, пока!» Из окна автобуса он еще мне помахал, а затем уехал из нашего села и из моей жизни.
Я долго смотрел ему вслед, а затем, когда автобус скрылся за поворотом, а станция совсем опустела, развернулся и пошел домой. Где-то половину пути я был спокоен: слушал, как в траве стрекочут кузнечики, рассматривал проезжающие машины… А потом вдруг подумал о том, что нет у меня больше папы. И горько заплакал.
Тогда мне было очень больно, хотя и до ухода отца все было далеко от идеала. Что уж скрывать, как и большинство сельских жителей, отец много пил. Они с друзьями часто собирались за бутылкой, а я слушал их разговоры. Папа много шутил, рассказывал анекдоты.
Отец, конечно, проводил время и со мной, и я ценил такие моменты. Он любил устраивать разные приключения: катал меня на мотоцикле, брал с собой на рыбалку и в походы. Мотоцикл был моим любимым развлечением! Отец садился за руль, сажал меня сзади, и мы на большой скорости катались по всему селу. В такие моменты я чувствовал себя крутым.
Мать не одобряла его выходки и ругала отца. Иногда она забирала его из пьяных компаний, а с ним – и меня, свидетеля посиделок.
Порой папа заступался за меня, например, однажды ребята постарше устроили развлечение – стреляли из воздушек по всему, что движется. Один из их выстрелов угодил мне прямо в бровь! Еще немного, и… я вполне мог остаться без глаза. Тогда я, наверное, впервые видел праведный гнев отца: он весь раздулся, словно стал гораздо выше и сильнее, и кинулся искать тех ребят. Отец встряхнул каждого из них, сломал пополам воздушки и пообещал, что мало им не покажется, если еще раз станут баловаться с такими опасными игрушками, а тем более рядом с его сыном. В тот момент я был горд тем, что он заступился за меня и поставил хулиганов на место.
Незадолго до ухода отца родители стали все чаще ругаться. Мою маму, серьезную и заботливую, совершенно не устраивало, что муж пьет. Уже позже, повзрослев, я узнал, что это она настояла на уходе отца, решив, что больше так продолжаться не может. Я ни секунды не осуждал ее за это решение: сила маминого характера и ее смелость проявились и во мне и часто были полезны в разных жизненных ситуациях.
