Говорят, нет ничего хуже, чем ждать
или догонять.
А я отвечу: есть!
Хуже всего ждать, чтоб тебя догнали.
Считать минуты до того мгновенья, когда за тобой придут, возьмут за
руку и уведут…
В новую жизнь?
Возможно. Но это не точно.
Неизвестно, что там, по ту сторону. Никто еще не возвращался, чтобы
рассказать. Но все лучше, чем лежать в постели унылым бревном,
понимая, что никто не выстругает из тебя нового Буратино. А сама ты
с трудом поднимаешься лишь для того, чтобы совершить простейший
ритуал похода от спальни до туалетной комнаты.
Мое время пришло. На чудо надеяться
не стоит.
Именно так сказал лечащий врач,
осмотревший после аварии. О полном восстановлении не идет и речи.
Возраст велик. Семьдесят пять — это вам не ягодка опять, а
чернослив с твердой косточкой. Именно она, эта самая твердая
косточка, не дала мне погибнуть. Привычка выживать в любых условиях
и вопреки всему сработала и на этот раз. Угодив под колеса, я
каким-то чудом вернулась в сознание. Виновник «торжества» вообще в
полном порядке. Ни он, вылетевший на красный свет на пешеходном
переходе, ни его дорогой внедорожник, не пострадали. Целехоньки
оба. Только я поломалась в нескольких местах, да трость, моя верная
подружка, прослужившая верой и правдой пять с лишним лет.
Вот такие дела…
Из больницы выписали спустя неделю,
передали на руки родственникам. Теперь им приходится нянчиться со
мной как с маленькой. Кормить чуть ли не с ложечки, лекарства
давать да перевязки делать. И тоже ждать…
Нет, они у меня прекрасные.
Сноха-золото. Сын единственный и горячо любимый. Внучка умница да
красавица. Совсем как я в молодости. Да только не хочется быть для
них обузой. Мне это все как ножом по сердцу. Каждое утреннее
пробуждение воспринимается не как чудо, а как непосильная ноша.
Волей-неволей ждешь, когда же все это завершится. Сил моих больше
нет.
Откинув с груди одеяло, я тяжело
выдохнула.
Нет, сейчас еще не утро. За окнами
совсем темно. С трудом повернув голову, я посмотрела на часы:
близится полночь. Так чего ж это мне не спится? После тех убойных
таблеточек обычно отключаюсь как убитая.
Нет, что-то здесь не так…
Тело у меня переломано, но с
сознанием порядок. Был до этого момента. А сейчас слышатся какие-то
голоса. Как будто ходит кто-то по дому. Вон, половицы скрипнули.
Аккурат возле комнаты внучки.
— Машенька!.. — окликнула я
сноху.
Позвала сына, потом внучку. Громко и
несколько раз. Но никто не отозвался, хотя обычно прибегали по
первому зову. Стоило повернуться мне неловко, как тут как тут.
Меж тем посторонние звуки не
исчезли.
Теперь я отчетливо слышала хриплый
голос, говоривший на каком-то странном тягучем наречии. Точно
молитву читали. Или заклинание.
Решительной я была всегда. А уж
теперь, когда дело касалось любимой внучки, так и поломанное тело
не помеха. Кое-как поднявшись, оперлась на ходунки и, проклиная
себя за медлительность, двинулась на звук.
И что же увидела?..
Над спящей беспробудным сном внучкой
склонилась дряхлая седая старуха в темном балахоне. Когти черные к
девичьему лицу протянула. Шамкает гнусное тонкими сморщенными
губами:
— Подойдет, подойдет… Влюблена по
уши, значит, не сможет. Ха-ха-ха… Будет тебе, Флориан, от меня еще
один подарочек.
Кто такой Флориан, я понятия не
имела. Но о том, что внученька влюблена по уши, знала прекрасно. У
нее через два дня свадьба, вообще-то. С любимым молодым человеком.
Жаль, до правнуков не доживу.
Гостью я тоже признала.
А как нет-то? Седая, косматая,
сморщенная, в балахоне. Все сходится. Косы, правда, нет при себе,
да и пес с ней. Знать, обронила где-то. Только вот о том, что у
этой дамы может обнаружиться деменция, я не предполагала. Ей
забывать и путать никак нельзя. Ладно, я. А она-то на кой?
Непорядок!
