ВИТЯЗЬ В МЕДВЕЖЬЕЙ ШКУРЕ
«В этом мире неясное
чудится,
А другого не будет вовек.
Я очнусь, волосатое
чудище,
И завоет во мне
человек...»
К. К. Кузьминский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
— Дядя Степа, нежнее, блин! Работай
аккуратнее, — прошипел Ромка, едва успевая уйти от моего джеба*
левой.
— Чего?
— Очнись, мыслитель!.. У меня
свидание вечером… Губы разобьешь, как целоваться буду?
Дядя Степа — это я. Ромка — мой
постоянный и, если не считать полутяжа Димки Калюжного,
единственный спарринг-партнер. Высокий, худой, жилистый,
длиннорукий, как и положено боксеру в первом тяжелом, где
восемьдесят девять с половиной килограмм железный предел. Чтобы при
взвешивании, из-за лишней булочки или пары котлет, принятых внутрь
накануне соревнований, не выскочить в супер дивизион. То есть —
прямиком в совершенно недружеские объятия тех, кому щадящие диеты
не прописаны. Впрочем, особенно долго обниматься рефери не
позволит, — клинч* в боксе запрещен, — и все закончится банальным
избиением младенца, как только более легкий противник устанет
бегать по рингу.
Ставя нас на тренировках в пару,
«Фома», он же Евгений Николаевич Фоменко, убивал сразу нескольких
зайцев, — заставлял меня двигаться, чтобы поймать соперника на
удар, а Ромку — считать калории и держать вес.
Это только в фильмах субтильные
ботаники и изящные девушки валят крупных мужиков легким тычком в
грудь, как будто вдруг исчезли все законы физики. В реале, эти
герои попросту вывихнули бы себе кисть или ступню. Кто сомневается,
можете попытаться стукнуть шкаф или что-то помягче. Например, мешок
с мукой или сахаром. Но и у «шкафа» свои проблемы с попаданием в
увертливую и быстро двигающуюся цель. Инерция другая…
Ромка, конечно, не кисейная барышня,
если попадет — мало не покажется. Поэтому, при равном мастерстве,
мои «лишние» пятнадцать кило мышц заставляют нас обоих больше
работать головой и ногами, чем перчатками. Чего, собственно, Фома и
Герасимович — второй тренер, от нас и добиваются.
Но и мы не вчера в зал пришли…
Примерно через неделю, хорошенько
пропотев и притершись, выработали систему имитации спарринга. И
если у кого-то из нас были весомые причины не выкладываться, как
сегодня у Ромки, включали ее на всю катушку. В принципе, ничего
нового в нашем изобретении не было, банальное парное ката,
составленное из полутора десятка ударов, блоков, нырков и уклонов.
Со стороны — достойное и красивое зрелище, а по энергетическим
затратам — как на танцах. Главное, не перепутать: какое движение
следующее и не нарваться… Что, собственно, едва не случилось только
что из-за моей невнимательности.
Ну, тут Ромка сам виноват. Группа
поддержки на соревнованиях — это одно, а на тренировки был железный
уговор девушек не приводить. Отвлекают.
Пока в зале с грушей работаешь, еще
можно не обращать внимания на посторонних, но шагнув за канаты —
уже без вариантов. Ринг на возвышении, — и так получается, что ноги
людей, стоящих на навесной галерее, оказываются чуть выше головы
спортсмена.
Две-три серии ударов, смена позиции
и, глядя Ромке в глаза, я всего лишь в нескольких метрах от себя,
прямо над его рыжей макушкой, невольно фиксирую периферийным взором
ажурную балюстраду балкончика и десяток не менее искусно выточенных
девичьих ножек. Причем, учитывая летнее время и возвращение в моду
мини-юбок, могу рассматривать эту вопиющую красоту, вплоть до места
их произрастания из тела.
— Я тебя сейчас еще не так поцелую…
— шиплю зло, мотнув головой. — Ты нафига всех этих «Барби» сюда
притащил? Рисуешься?
— Психологическая обработка… —
отвечает тот полушепотом, войдя в клинч и непроизвольно косясь на
девушек.
— Чего?
— Не идет Люся на сближение.
Понимаешь? — сопит в ухо Ромка. — Все пучком, вроде. Она мне
нравится, я ей тоже — а дальше поцелуев, за неделю, ни на полшага
не продвинулись. Чуть дальше в лес, сразу начинается: «ой, мне уже
пора… ой, давай не сегодня».
