Книга первая
Сабля, трубка, конь казацкий
«Ночь тиха, и небо
звездно.
У бивачного огня,
Братцы, слушайте меня...»
Д. Бедный
Часть первая
OMNES VIAE SETSCHAM DUCUNT
[лат., — Все дороги ведут на Сечь]
Глава первая
Хорошо лежать в лопухах. Во всяком случае, гораздо удобнее чем в
колючем репейнике или зарослях жгучей крапивы. Особенно, когда на
тебе ни единого лоскутка одежды. Как на новорожденном младенце…
Наверно, поэтому сердобольные аисты подбрасывают их не куда
придется, а в основном на капустные грядки. Лопухи и прочая
прибрежная мурава не вполне адекватная замена пеленкам-распашонкам
и прочим подгузникам, но могло быть и хуже…
Метрах в тридцати ниже по течению неизвестной речушки, — на
берег которой я только что каким-то образом попал прямо из лоджии
городской квартиры, — горело несколько костров. И мне очень не
нравилась картинка, которую удавалось разглядеть в отблесках
пламени. Совершенно не нравилась.
Возле огнищ хозяйничали десятка полтора мужчин, разодетых, как
для съемок фильма о Диком Поле времен Золотой Орды или Османской
империи. Я не большой знаток моды, тем более, старинной, но
восточные халаты, мисюрки [тип шлема], тюрбаны, а главное — сабли и
ятаганы, висевшие у пояса воинов, говорили сами за себя. Будь это
отряд каких-нибудь современных басмачей или моджахедов, хоть один
да поигрывал бы автоматом. Особенно перед пленниками. Это же так
приятно, когда можно безнаказанно унижать других, ощущая себя
героем…
Имелись и пленники. Много… Отсвета костров было недостаточно,
чтобы сосчитать сгрудившихся в плотную кучу бедолаг. Но никак не
меньше полусотни. В основном, судя по платкам, женщины… А еще,
время от времени, взлетающее чуть повыше, пламя выхватывало из тьмы
груженые доверху телеги и стадо коров, пасущееся за пределами
лагеря.
Человеку, вышедшему покурить на балкон городской квартиры и,
вдруг, оказавшемуся черт знает где, разное приходит в голову. От
мысли о сновидении и до сумасшествия... Но я почему-то был уверен,
что не сплю и пребываю в здравом рассудке. Хоть и несколько
всклокоченном.
Возможно, измученный предыдущими наваждениями, я подсознательно
уже ожидал чего-то подобного. Или, может, обладал стрессоустойчивой
психикой, изрядно закаленной современной методикой обучения в
вузах? В любом случае, происходящее я воспринял, как «реальность
данную нам в ощущениях», и больше к этой теме не возвращался.
Отвлеченность мыслей уместна под торшером, в мягком кресле, с
чашкой ароматного кофе, а не в тот момент, когда лежишь нагишом в
мокрых лопухах и от весьма неприятных и болезненных проблем тебя
отделяет неосторожное движение или один-единственный чих…
При этом, я даже не могу воспользоваться весьма актуальным
советом для «воробья попавшего в дерьмо», в смысле — сидеть и не
чирикать. Поскольку густая ночная роса, еще более обильная возле
реки, даже летом совсем не теплая. И если мне придется пролежать
здесь до утра, то одним чиханием не обойдется.
Медленно, очень медленно… буквально по миллиметру я начал
пятиться. Но уже в следующее мгновение замер, старательно вжимаясь
в землю. Сожалея, что не могу распластаться, как камбала под
китом...
Один из воинов, отошедший от костра на пару шагов по малой
нужде, вдруг резко повернул голову и пристально посмотрел в мою
сторону.
Несмотря на то, что нас разделяло приличное расстояние и ночная
тьма, я мог бы поклясться, что если хотя бы взгляну в ответ — он
меня заметит. Татарин запахнул халат, настороженно потоптался на
месте и сделал несколько шагов вперед. Постоял, вглядываясь и
прислушиваясь. Потом произнес что-то вопросительным тоном. Отвечать
я, естественно, не стал.
Секунды растянулись до минут. Я, кажется, даже дышать перестал.
Только поглядывал украдкой, с замиранием сердца ожидая, что мой
кошмарный сон, ставший постоянным на протяжении последнего месяца,
вот-вот окончательно превратится в явь, и шея ощутит прикосновение
стального клинка…
