Веренир с коротким вскриком подхватился на своей широкой
кровати. Сердце выпрыгивало из груди. Он лежал, глядя в темный
потолок, и пытался выровнять рваное дыхание. Во сне он видел Исху.
Она возглавляла его армию неживых, которая медленно двигалась ему
навстречу, и каждый протягивал к нему руки. Ведьма смотрела на него
мертвыми глазами, в которых не было ни единой искорки узнавания.
Только покой и покорность.
Веренир с трудом проглотил вязкую слюну, но она как будто лишь
поцарапала сухое горло. Он нащупал кубок с водой возле постели и
сделал несколько резких глотков, чуть не захлебнувшись. Поставил
чашу обратно.
В очаге ярко горел огонь. Исха, живая и невредимая, в одной
длинной ночной рубахе сидела у самого пламя, обняв колени руками.
Он видел ее безупречный профиль нетронутой шрамами половины лица.
Ее миловидные черты, ровный нос, тонкие губы, локоны, заправленные
за небольшое аккуратное ухо. Она чуть раскачивались, глядя, как
пламя пожирает поленья, и настолько ушла в свои мысли, что,
казалось, даже не заметила, что десница проснулся.
Веренир смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Ясногорящий!
Боже всемогущий! Что творилось с ним, когда он думал об этой
женщине! Она вызывала в нем столько эмоций, что иногда он хотел бы
сбежать сам от себя, уйти от этих мыслей, от этого жара, который
поглощал изнутри. От дикого страха ее потерять! Он так этого
страшился, что сны сводили его с ума. Пальцы холодели, тряслись
руки и подгибались колени.
Она была с ним. Несколько лучин назад он делил с ней ложе, брал
ее неистово, до крови закусывая свои губы, чтобы не причинить боль
ей — так он желал ее. До безумия. До исступления.
Исха отвечала взаимностью. Ради него она переступила через себя.
Через свое природное миролюбие. Через желание созидать, а не
губить. Он знал, что она сделала это только ради него. Не ради
княжества, не ради правителя или кого бы то ни было другого. Нет,
она помогла, чтобы спасти его! И это убило что-то в ней.
Навсегда.
Просыпаясь по ночам от кошмаров, он часто наблюдал одну и ту же
картину: Исха смотрела в огонь. Не сводила взгляд с одной точки, и
это разъедало изнутри его самого. Видеть, как ее измучило чувство
вины. Это медленно губило его. Он многое отдал бы, чтобы повернуть
время вспять и не дать ей коснуться его, когда он пропускал через
себя ту убийственную мощь. Он бы погиб. Знал это точно. В одиночку
не справился бы. Ну и демон с ним! Они все равно победили бы! А та,
которой он дорожил больше всего на свете, сейчас не убивалась бы
так, потеряв часть души.
— Снова кошмары? — глухо и отстраненно спросила Исха.
Она все же заметила, что он проснулся. Давно заметила. Наверное,
сразу, как только он подхватился.
Он с трудом поднялся. Тело после сна задеревенело, а только
недавно зажившая рана еще давала о себе знать. Исха наотрез
отказалась лечить его ранение магией, потому что он мог не
выдержать. Она сказала, что всерьез опасается, как бы ее
воздействие не стало последней каплей для него, а потому лечила его
с помощью трав и мазей. Они помогали, но гораздо медленнее, чем
если бы она применяла силу.
Десница, не трудясь одеваться, полностью обнаженный подошел к
Исхе и со стоном сел возле нее.
— А ты опять не можешь спать? — спросил, коснувшись кончиками
пальцев ее молочной кожи на плече, с которого слегка сползла
рубаха.
Исха только вздохнула и, придвинувшись ближе, положила голову
ему на плечо. От этого движения у него защемило сердце. Каждое ее
движение, которое проявляло ее отношение к нему, он переживал до
муки глубоко, сам удивляясь, что может чувствовать так остро.
— Я устала, Веренир, — после долгого молчания молвила она. — Вот
здесь, — ведьма прижала ладонь к груди, — словно дыра.
