Пять лет назад
– Даниил, я хотела поговорить с тобой, – неуверенно начинаю я,
переминаясь с ноги на ногу. Честно говоря, не представляю, чем
может закончиться этот разговор, но знать правду Воскресенский
должен.
Мужчина будто не слышит меня. Он смотрит в окно, держа в руках
стакан с янтарной жидкостью. Кажется, проходит вечность, прежде чем
он, наконец, замечает меня. Даниил окидывает мою фигуру оценивающим
взглядом, после чего его губы изгибаются в кривоватой улыбке. Мой
супруг однозначно не трезв. Я замечаю на его белоснежной рубашке
след от ярко розовой помады, и меня в прямом смысле передергивает.
Я точно знаю, кому принадлежит этот цвет.
– Я не уверен, что мы можем быть еще чем-то друг другу полезны,
Агния. О любви речи быть не может, – он усмехается, после чего
отпивает из своего бокала, в котором на дне плещется янтарная
жидкость, и продолжает, уже не глядя на меня, – а наш договор
утратил свою силу. Ты не забеременела до его окончания, поэтому
смысла продолжать наши отношения нет. Как ты считаешь? Согласна со
мной? А, учитывая тот факт, что все это время ты мечтала сбежать от
меня в Лондон… – мужчина резко замолкает.
– Ты прав, изначально наш брак был только сделкой, не более, –
держу себя в руках, но все тело сковывает спазм боли, от силы
которого хочется кричать во всю глотку, что есть мочи. – Поэтому
развод в нашем случае единственный верный выход. Я получу
долгожданную свободу, а ты обретёшь супругу, которая родит тебе
наследника.
– Я рад, что мы понимаем друг друга, – на лице Воскресенского
мелькает слабая тень улыбки.
Его безразличный взгляд пронзает больнее тысячи кинжалов,
оставляя глубокие раны на моем сердце. В голове проносятся те
редкие встречи, когда мне казалось, мы были счастливы с ним. И раз
за разом я влюблялась в собственного супруга. Возможно, если бы я
рассказала о своих чувствах, исход был бы другим, но разве можно
заставить непробиваемый камень полюбить?
– Тогда до встречи, – я натягиваю на губы улыбку и
разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Подожди. Документы о разводе здесь, – он встает с кресла и
вальяжно двигается по направлению сейфа. – Забери их.
– Уже готовы? – ахаю я, не скрывая собственного удивления.
Я забираю бумаги, кидая беглый взгляд на дату. Три недели назад.
В день нашей последней близости. Неприятное чувство разливается в
груди. Оказывается, уже тогда между нами все было кончено. Я
втягиваю носом воздух, едва сдерживая свои эмоции.
– Возможно, еще когда-нибудь встретимся, Агния. Будь счастлива,
– его глаза становятся почти черными, и мне кажется, что он
подойдёт ко мне, обнимет или поцелует напоследок, все же мы не
чужие люди, но ничего не происходит.
– Спасибо тебе, Даниил, – тихо говорю я, на что он молча кивает
головой, – что помог с учебой.
Мне становится душно, я больше не могу находиться в этом
помещении, поэтому пулей выскакиваю из него. На ватных ногах я
добираюсь до своего автомобиля и плюхаюсь внутрь. Закрываю глаза
руками, четко осознавая, что это конец. Я хочу выдавить из себя
хоть одну слезинку, но ее просто нет. Поплачь я хоть немного, стало
бы чуточку легче, а так… Мелкая дрожь бьет по всему телу, а сердце
стучит в хаотичном ритме. Я люблю Воскресенского и, черт возьми, не
знаю, что с этим делать теперь.
Ныряю в сумочку, которую по счастливой случайности оставила в
машине и достаю ту самую связывающую нас с Даниилом нить. Тест на
беременность с двумя полосками.
– Ты так хотел ребенка, Даня, – тихо говорю я, прижимая руки к
животу, – но по иронии судьбы теперь навряд ли представится случай
рассказать тебе о нем. Прощай, Воскресенский. Надеюсь, не увидимся
больше.
