Оля
Я никогда не представляла нашу
встречу. Мы физически не могли случайно пересечься или столкнуться
в одном из магазинов торгового центра. Даже с учетом того, что
последний месяц я провела в своем родном городе, это казалось
невозможным.
Но Новый год закончился сломанным
носом и встречей с бывшим. Он оказался тем самым “лучшим
хирургом-пластиком”, которого вызвонили через полчаса после боя
курантов.
Пока Измайлов, весь такой красивый и
сосредоточенный берет в руки мой лист поступления, я вдруг
вспоминаю, как моя подруга однажды сказала:
“Мечтаю выйти из дорогого автомобиля
и увидеть бывшего с веником в руках. Я пройду мимо, взглянув на
него, как на пыль под ногами, а он… он с тоской посмотрит мне
вслед”.
Ни о какой тоске во взгляде
Измайлова речи не идет. Хотя я вру. Где-то в глубине его взгляда
она все же присутствует. Да и как не тосковать по новогоднему
торжеству, от которого его бесцеремонно оторвали, чтобы осмотреть и
зашить нос бывшей?
Прямо сейчас мне, словно маленькой
девочке, хочется спрыгнуть с кушетки и, заверив доктора, что все в
порядке, упорхнуть из кабинета. Ну или провалиться сквозь
землю.
Самое ужасное, что всё то, что мне
когда-то описывала подруга, могло стать реальностью. У меня есть
дорогая машина, а Макар вполне мог быть на месте дворника. Шесть
лет назад, когда мы с ним виделись в последний раз, у него за душой
не было ни гроша.
И вот мы в одном кабинете. Я не могу
посмотреть на него, как на пыль под ногами, потому что от его рук
теперь зависит моя красота. Вместе с переломом у меня рассечение
тканей, которое он должен зашить так, чтобы не осталось и следа.
Приходится смотреть с уважением и надеждой. И с завистью, конечно,
потому что Измайлов выглядит безупречно.
Для пластического хирурга внешний
вид — основа успеха. Никто не доверит свою красоту человеку,
который выглядит, как фото “до”.
— Здравствуй, Оля.
Конечно, он узнал. Не по внешности,
разумеется, по фамилии в листе поступления. Выгляжу я сейчас
наверняка не очень. В зеркало посмотреть времени не было: боль,
шок, звонок в скорую и срочная госпитализация, снимки. Я даже,
дожидаясь врача в кабинете, не подумала о зеркале. Что там
смотреть, если мой нос мельтешит перед глазами.
— Здравствуй, Макар.
Мы шесть лет не виделись, а он почти
не изменился. Повзрослел, стал шире в плечах и возмужал. Не
постарел ни на день, выглядит, будто сошел с обложки журнала.
Возможно, конечно, пластика, но я же вижу, что нет. Черты лица
остались прежними: тот же прямой нос с острым кончиком, те же
глубоко посаженные глаза, густые брови, очерченные скулы и цепкий
взгляд. Он и когда-то был красивым настолько, что девушки за ним
пачками бегали. А я утопала в тщеславии, видите, мол, выбрал меня,
а не вас.
— Я задам несколько вопросов,
постарайся ответить честно, — переходит на строгий профессиональный
тон.
— Хорошо.
— Головокружение, тошнота, дезориентация, спутанность
сознания?
— Тошнота немного, но это, скорее, от выпитого шампанского.
— Затрудненность носового дыхания, потеря обоняния?
Я тут же тяну носом.
— Есть.
— Снимки уже сделали, в течении
пятнадцати минут они будут готовы. По рентгену у тебя перелом носа,
КТ делали, чтобы убедиться, что кости черепа в порядке.
— Так долго? — растерянно
спрашиваю.
Последний раз мне делали снимки год
назад, но тогда я подождала результатов какие-то минуты, а сейчас
прошло уже больше получаса.
— Новый год, — пожимает плечами
Макар. — Даже ты вот нос умудрилась сломать, а не выглядишь
искательницей приключений.
— Это случайность! — вспыхиваю. — Я
на салюты выходила посмотреть и…
Замолкаю. Зачем я вообще
рассказываю? Какая разница, как я получила перелом? Его дело —
заштопать мой нос и лоб так, чтобы я не смотрела на себя с
отвращением. Жена брата Стаса заверила, что знает лучшего хирурга и
постарается уговорить его приехать. Конечно, я не стала
отказываться. Это ведь мое лицо.
