– Лириэль, ты слышишь меня?
Эльбийка безостановочно качала головой, пытаясь успокоить крики младенца в тишине их укрытия. Мужчина шагнул ближе и крепко прижал её к себе, стараясь не задеть маленькое тельце, дергающееся между ними.
– Пожалуйста, ты должна взять себя в руки прямо сейчас, Лириэль, соберись! – воскликнул он.
– Я не смогу справиться с этим без тебя, – пытаясь сдерживать срывающийся голос, Лириэль продолжила, – Эйронд, пожалуйста, мы ведь даже не знаем, как именно проявится ее сила.
Эйронд тяжело вздохнул, стараясь сдерживать свое самообладание.
– Ты ведь знаешь, я не могу противостоять им, и, если я останусь, они заподозрят что-то неладное, – забирая дитя в руки, произнес он тихо, – я знаю тебя, душа моя. Я знаю, на какие великие подвиги ты способна, и я знаю, что ты справишься с этим. А когда придет время, я вернусь. Я всегда вернусь к вам.
Он наклонился и поцеловал малышку в лоб, и та начала успокаиваться, словно почувствовала тепло своего отца. Лириэль взглянула на него, и в её глазах отражалась вся боль и любовь. Она знала, что он прав, но это не облегчало её страдания.
На улице начало появляться все больше юношей и повозок с армейской эмблемой, гул толпы становился громче. Лириэль больше не могла сдерживать слезы.
– Береги себя и знай, что я никогда не пожалею о том, что выбрала тебя. Я буду помнить, – она посмотрела на ребенка, и добавила, – она будет помнить, всегда.
– Я вернусь и буду любить, всегда, – дав обещание, Эйронд отдал малышку в руки своей возлюбленной.
Лириэль наблюдала за тем, как он отошёл назад, готовясь к уходу. Его лицо было полным решимости и нежности. Подарив ему взгляд надежды, она кивнула ему, и Эйронд быстро направился к повозке.
– Мы будем ждать тебя, – прошептала она, но он уже не слышал.
Лириэль прижала малышку к себе еще крепче и зажмурила глаза. Когда же она их открыла, повозки и след простыл.
Я снова стою лицом к красной занавеси. Как и во все предыдущие выступления, кое-как пытаюсь успокоить свои давно вспотевшие дрожащие пальцы. Дыхание кажется слишком громким в царящей тишине за кулисами. Я сделала глубокий вдох…но волнение всё равно сжимает сердце.
Я перевела взгляд вниз, решая отвлечься от тревоги своим черным, как смоль, платьем из струящегося гладкого материала, облегающим фигуру до бедер и расширяющимся к низу. Лиф довольно простой, на тонких бретелях, но изюминка состояла в крупных, объёмных розах, сделанных из черного бархатного материала, они были пришиты по всему «рыбьему хвосту».
Выпрямив спину, я сделала шаг вперёд, готовясь встретиться лицом с публикой. Руки, казалось, наконец обрели спокойствие, и кулаки разжались. Слышу заветный голос конферансье.
– Её имя – Ария Дантори, прошу вас встретить нашу великолепнейшую пианистку бурными аплодисментами!
С видимым усилием, сдерживая оставшееся волнение, я вышла на сцену. Безусловно, публика взрывалась от аплодисментов. В трёх шагах от меня стоит прекрасный рояль, отливающий смолённым черным, таким же, как и моё платье.
Я бегло пробежала взглядом по публике, надеясь увидеть…
Её – Мелию, сидящую в первом ряду, мою родственную душу и одновременно подругу. Смотря на неё, видя её улыбку, я позабыла о всём своём волнении. Я знала, что Мелия всегда верит в меня, и это придаёт сил.
Отстояв затихающий гул аплодисментов, я не спеша встала за стул, стоящий перед роялем. Низко кивнув публике и аккуратно повернувшись, я села за рояль.
Я положила руки на клавиши, чувствуя их холодный блеск. На секунду задержав пальцы в воздухе, сыграла первые ноты. Они были лёгкими, как утренний ветер. С каждым аккордом от волнения не оставалось и следа. В каждой ноте я отражала свою душу – радость, грусть, надежда и мечты, и только лишь Мелия знала, что это не театральная роль. Музыка растекалась и обвивала разбитые сердца слушателей, пытаясь залечить все раны их жизней. Я закрыла глаза, позволяя мелодии унести меня в мир, где не было ни страха, ни сомнений. Своей игрой я рассказывала историю. Историю о своих переживаниях и кошмарах, от которых ночами мне не уснуть. Каждый аккорд был шагом к свободе, которой мне не достичь, и каждый переход был прыжком в мир, где я могла быть самой собой, но существует ли он?
