*** Иероним Вседержитель!
Я представила, как ржавые шипы колючей проволоки все глубже впиваются в мои запястья прежде, чем брат Иона скрутил мои руки; особо не мудрствуя, просто обмотал, прижимая к живой плоти. И сильная боль, пронзившая мое тело, была просто глупой насмешкой по сравнению с тем, что мне предстоит вытерпеть через некоторое время от рук Дока. Представив как его холодные пальцы, похожие на щупальца, с садистским удовлетворением будут копаться в моих запястьях, зачищая от инородных вкраплений и микробов, я застонала, наверное, вполне правдоподобно, потому что брат Иона буркнул:
– Не верещи, пащенок!
К своему удивлению, я услышала в его голосе тщательно скрываемое сострадание. Однако тычок в спину был весьма ощутимым, и мое удивление сменилось бешенством.
Грязные твари! Оторвать ваши руки по самые плечи!! Ничего не стоит – плевое дело!
Предаваясь мечтам, я не забывала затравленно поглядывать на своих конвоиров и переставлять ноги мелкими шажками. Порты из белой холстины, державшиеся на бедрах с помощью веревки, постепенно пропитываясь кровью, капающей с закрученных за спину рук, липли к ногам. Тошнотворный запах свежей крови, пусть и своей, кружил голову. В общем, настроение – хуже некуда. А самое неприятное, что нельзя сказать этим мерзавцам в коричневых рясах:
– Братья мои, а не пойти бы вам…
И показать им, куда пойти и как оттуда не вернуться.
Нельзя! Это твой выбор, милашка.
Приходится все время напоминать себе об очевидных вещах…. Нет, пора на отдых: сначала длинные щупальца старого мазохиста, потом время адаптации и неделя заслуженного безделья – звучит, как сказка.
– Брат Феодор, – запел над ухом один из стражников слащавым утробным басом, – Святой Иов желает выслушать твою исповедь.
Святой Иов…. Белое пергаментное лицо, клоки истонченных волос на почти лысом черепе и черные, огромные зрачки, обращенные внутрь себя…. Человек, потерявший способность мыслить, давно.
Лицемерие и фарс!
Внезапно тело покрылось обильным потом так, что он заструился по спине и груди ручейками. Пришлось незаметно прибавить шаг: вроде бы, все так же мелко и испуганно, но все же гораздо быстрее. Эти твари не слишком шевелят своими жирными ляжками, а кровь капает. Её недостаток уже дает себя знать липкой испариной. Вновь промелькнула мысль – ИГРАть по своим правилам, но я отбросила её прочь. Моя миссия не заканчивается этим громадным вонючим склепом. Я прибавила еще немного в скорости.
Быстрее, пока еще есть силы дойти до Разумного Окончания Внедрения!
Потайной колодец за следующим поворотом. Серые, скользкие камни подземелья были как навощенный паркет, мои босые ноги уже почти катились навстречу долгожданной судьбе.
– Стой, пащенок!
Резкая боль в задранных кверху руках заставила согнуться, и моя склоненная личина увидела сквозь узкое окошечко в двери, находящейся несколько в стороне от главной галереи, в низинке, в закутке то, отчего волосы зашевелились на моей бритой голове.
Пожалуй, благостная, пышнотелая Розалинда – мать её хрупкую душу! – поведала о кончине светлого отрока, послушника Бернагонского монастыря Феодора далеко не всю правду. Впрочем, я и не ожидала, что все покатит гладко, как по маслу…. Только быть растерзанной на глазах фанатично молящейся братии не входит в мои планы.
– Брат Иона, брат Иаков, – мой скулящий голос был неподражаем, – что вы хотите со мной сделать?
– Пришло время, пащенок, учиться смирению, – дышащий гнилью рот оказался совсем близко. – Последний раз спрашиваю, душегубец, где нож, коим лишил ты праведного Иенакия жизни?
Праведного…. Смело сказано о человеке, взалкавшем свежей мальчишеской плоти. Его жирные пальцы, забравшиеся под грубое сукно моей одежды, вызывали омерзение. А что ощутил бы хрупкий паренек с чистыми, росой умытыми очами? Может быть, поэтому мне пришла мысль заИГРАться чуть-чуть, не в ущерб делу, с соблюдением всех внешних факторов.
